Пэлем Вудхауз - Дживс, вы — гений!

Однако минут через десять этот прекрасный покой летней ночи был разрушен. В одной из комнат замка громко кричали. Я узнал голос малявки Сибери и, помнится, порадовался, что и у него тоже случаются неприятности. Немного погодя он перестал вопить — подозреваю, конфликт возник из-за того, что кто-то пытался отправить его спать, а он не хотел идти, — и снова все стихло.

Но очень скоро послышались шаги. Кто-то шел по дорожке к парадному крыльцу.

Первая моя мысль была, что это сержант Ваулз. Видите ли, Чаффи — местный мировой судья, и я решил, что после пожара в коттедже Ваулз первым долгом побежит к начальству с докладом. Я поглубже втиснулся в кусты.

Но нет, это оказался не сержант Ваулз. Силуэт идущего мелькнул на фоне неба, и я увидел, что он выше ростом, и не столь необъятной толщины. Он поднялся по ступеням и принялся стучать в дверь.

Ей— богу, это был всем стукам стук. Я-то думал, что Ваулз прошлой ночью показал класс у двери моего коттеджа, но куда ему было до этого малого, так, жалкий дилетантишко рядом с профессионалом высшего класса. С тех пор, как первый из рода Чаффнелов приделал к двери этот дверной молоток, клянусь, никто не задавал ему такого жару.

Отрываясь от молотка передохнуть, детина пел торжественным голосом какой-то хорал. Если не ошибаюсь, это был «Веди нас, благодатный свет», и по этому хоралу я узнал исполнителя. Мне уже доводилось слышать этот визгливый фальцет. Поселившись в коттедже, я в первый же день запретил Бринкли петь на кухне, пока я сам разучиваю фокстроты на банджо в гостиной. Второго такого голоса в Чаффнел-Реджисе просто не могло быть. Итак, ночным гостем оказался не кто иной, как мой мертвецки пьяный лакей, и что ему понадобилось в замке, была полная загадка.

В доме зажгли свет, парадная дверь рывком распахнулась. Я услышал голос — нужно сказать, ужасно недовольный голос, и это был голос Чаффи. Конечно, сквайр Чаффнел-Реджиса обычно возлагает обязанность открывать дверь на прислугу, но, я думаю, он решил ввиду кошмарного тарарама, который устроил ночной пришелец, сделать на сей раз исключение. И вышел на порог, отнюдь не пылая радушием и гостеприимством.

— Какого черта вы подняли этот возмутительный шум?

— Добрый вечер, сэр.

— При чем тут добрый вечер? Вы что себе…

Видно, он приготовился отчитать его по первое число, потому что здорово разозлился, но Бринкли его прервал:

— Сатана здесь?

Вопрос был простой, на него можно ответить «да» или «нет», но Чаффи почему-то слегка растерялся.

— М-м… кто?

— Сатана, сэр.

Должен сказать, что никогда не предполагал у старины Чаффи большой остроты ума, его сильной стороной всю жизнь были мускулы и мышцы, а не серое вещество, но сейчас к его чести выяснилось, что он наделен тонким и здравым чутьем.

— Вы пьяны.

— Да, сэр.

Чаффи взорвался как бомба. Я довольно хорошо представляю себе, что происходило в его душе все это время. После той злосчастной сцены в коттедже, когда любимая девушка дала ему отставку и исчезла из его жизни, он, я думаю, кипел от гнева, предавался скорби, томился в мучениях и прочее, и прочее, как и положено страдающему влюбленному, ища выхода своим подавленным чувствам, и вот сейчас он этот выход нашел. С того достойного сожаления происшествия он жаждал излить на кого-нибудь накопившуюся горечь, и небо послало ему алкоголика, который чуть не разнес ему дверь.

Пятый барон Чаффнел в мгновенье ока спустил Бринкли с лестницы и пинками погнал прочь по дорожке. Они пробежали мимо купы кустов, где я прятался, со скоростью сорока миль в час, не меньше, и скрылись вдали. Немного погодя я услышал шаги, кто-то насвистывал песенку. Это возвращался Чаффи, думаю, на душе у него полегчало.

Как раз напротив меня он остановился закурить сигарету, и я решил его окликнуть, самое время.

Помните, я совсем не рвался вступать в беседу со стариной Чаффи, ведь когда мы с ним прощались в последний раз, он был настроен отнюдь не дружелюбно, и, будь мое положение чуть более радужным, я бы ни за что не стал его окликать. Но что греха таить, он был моя последняя надежда. Каждый раз, как я подхожу к людской двери, с целым штатом судомоек делается истерика, поэтому связаться нынче с Дживсом и думать нечего. Точно так же немыслимо зайти к каким-нибудь совершенно незнакомым людям в дом здесь, в Чаффнел-Реджисе, и попросить у них сливочного масла. Поставьте себя на их место: к вам в дом заявляется какой-то субъект, которого вы сроду в глаза не видели, физиономия в ваксе, и хочет, чтобы вы дали ему масла. Понравится вам это? Никогда не поверю.