Александр Чубарьян - L'DORADO, роман о казино

– А, помню. А что делать будем?

– Я ее в кино позвал. Она сказала, что с ней еще какая-то подруга будет. Придешь? – Спросил Мешок.

– Приду, – я подумал, что вечером мне нечего делать и сходить в кино не самый плохой вариант. – Что за кино?

– Тебе не все равно?

– Все равно, – ответил я, – ты работаешь сейчас?

– Пытаюсь. Ничего не получается. Лень, – протянул он.

– Может, пива попьем в центре? Я сейчас на Маяке и возвращаться на работу мне не хочется, – честно признался я.

– Можно, – согласился Мешок, – давай на Новокузнецкой через сорок минут? Около "Серны".

– Давай.

Я позвонил в офис, секретарша сказала – "Офис компании слотгеймс", а я сказал, что на работу сегодня уже не вернусь, потому что появились срочные дела. Она сказала – "Окей". Ехать в метро не хотелось. До Новокузнецкой я дошел пешком. Раньше на Пятницкой был бар "Серна". В доме соседнем с церковью. Бара уже давно нет. Теперь там магазин. Мешок пришел через пять минут после меня. Он работал недалеко. Мы купили в магазине по два пива и пошли на набережную. Встали на мостике около памятника Репину.

– Как работа? – Спросил Мешок.

– Как всегда. Идет, – я открыл пиво зажигалкой.

– Ты там хоть что-нибудь делаешь? – Мешок протянул мне свою бутылку, так и не научился сам открывать.

– Для своей конторы – нет. Для чужих – да.

– Ловко устроился, – сказал он.

– А ты, я смотрю, тоже особо не утруждаешься.

– Сегодня просто ломает. А так работаю иногда. Как казино? Играешь еще?

– Играю.

– Часто?

– Пару раз в неделю, – сказал я, – вчера вот в Stratosphere на Таганке был.

– Ну и как? – Мешок прищурился, солнце светило прямо в глаза.

– Выиграл сотку и уехал. Народу много было. Не люблю, когда много народа.

– А Нинзя как? – Поинтересовался он.

– Нинзя что-то увлекся.

– В смысле?

– Играет почти каждый день. Причем напивается каждый раз. Трезвый-то он нормально играет, а по пьяни у него башню клинит.

– И что, проигрывает?

– Практически, всегда. Азартно слишком рубится, – я с удовольствием отметил, что немного расслабился от пива.

– Много проигрывает? – Спросил Мешок.

– Когда как. Вчера звонил из Wynn, сказал, что штуку проиграл. Позавчера пятьсот выиграл. В какой кинотеатр пойдем вечером? – Я перевел тему.

– В Калужский. Питер-фм смотрел?

– Нет. Говно, наверное.

– Посмотрим.

В семь вечера мы с Мешком стояли около входа в торговый центр Калужский. Рядом тусовалась местная молодежь, чуть подальше стояла группа армянских юношей. Девушки отсвечивали разноцветными нарядами, парни играли мышцами под обтягивающими футболками, в туфлях у армян отражалось солнце. Лена с подругой опоздали минут на десять.

– Привет, – сказала Лена, – это Маша, – представила она свою подругу.

– Привет, – ответили мы с Мешком одновременно.

Маша посмотрела на нас с едва заметным пренебрежением. Так богатые смотрят на бедных, умные на дураков, москвичи на приезжих, а начальники на подчиненных. Она работала руководительницей отдела в крупной компании. Ее взгляд был следствием офисной работы. Он выработался со временем. У Маши были тонкие черты лица, каштанового цвета волосы, небрежно собранные в пучок, острые плечи и озорные глаза. Они искрились, когда она улыбалась. Маша не обладала какой-то сногсшибательной красотой. Она не заставляла мужчин с хрустом выворачивать шейные позвонки, смотря ей вслед. Но было в ней что-то притягательное. Смесь легкой надменности, недоверия, нарочитой вежливости и кокетства. Она была из тех девушек, чью красоту замечаешь не сразу. И чем дольше вы встречаетесь, тем красивее она становится.

Мы посмотрели фильм. Мне лично понравился. Ненапряжное сентиментальное кино с хорошим саундтреком. Потом сидели в баре, вспоминали поездку в Питер. Где-то в одиннадцать Лена сказала, что ей пора домой. Маша тоже засобиралась. Я спросил:

– Можно, я тебя провожу?

– Можно, – просто ответила она.

Она жила на Мичуринском проспекте. Мы проехали немного на автобусе, потом шли пешком, было тепло. Я рассказывал, как несколько лет назад пошел на концерт электронной музыки, а попал на металлический сейшн. Что понял это, только когда рядом со мной в зале одновременно начали трясти гривами сорок волосатых парней, а солист со сцены проорал в микрофон – "Добро пожаловать в ад" и тоже начал осыпать перхотью пол. Потом мы с товарищем поняли, что перепутали названия "хардкор" и "хардрок" в афише. Маша смеялась. Я думал, что круто бы было, если бы какой-нибудь пьяный мужик докопался до нас. Тогда я бы полез в драку, а Маша потом благодарно на меня смотрела. К счастью этого не произошло.