Анна Андронова - Побудь здесь еще немного

В том же проезде несколько месяцев спустя пса сбил пьяный на легковушке, вывернувшей из-за угла. Подбросил колесом и стукнул головой о кирпичную стену гаража. Другой человек, матерясь, оттащил его за перебитые задние лапы с дороги на гаражную свалку и бросил, больно пнув напоследок. Там Пес умирал несколько дней, борясь с болью в лапах, жаждой и тошнотой. Но не умер, а выбрался, ободрав свой шикарный рыжий бок о железный свалочный хлам. Следующие несколько недель он совсем не ходил, а только ползал у себя в щели, зализывая рваные раны на боку и питаясь редкими крысами, принимавшими его за дохлого. Правая лапа срослась неровно, прихрамывала и мозжила к непогоде. Но он все-таки был тогда силен и молод. Он выжил. Бок зарос новой шерстью, Пес снова научился ходить, а потом и бегать.

И научился ненавидеть машины и людей, сидящих в них. Эта ненависть наполнила его целиком, не оставив ни капли места для любви и доверия. Теперь, когда он слышал свист или видел человеческую руку, повернутую к нему ладонью, он вспоминал ребристую вонючую поверхность колеса, чуть не убившего его. И лаял.

И рычал, и брызгал в ярости слюной, поднимая шерсть на спине. Готовый кусать и рвать эту черную резину, и серебристый крашеный борт машины, и даже руку, держащую пакет с объедками.

Он научился выскакивать из-за угла с бешеным лаем и бросаться на проезжающие машины и спокойно идущих к своим гаражам людей. За это был бит часто и нещадно сапогами и палками и наконец совсем бежал из гаражей после того, как один из людей выстрелил ему вслед из ружья, больно опалив недавно подживший бок.

Некоторое время он скитался, не имея постоянного места кормежки и спокойного угла. Обследовал окрестные помойки. Мог убить крысу или не очень торопливую кошку. Он по-прежнему все кидался на машины, а рыскать предпочитал ночью. В это время у него появились еще враги. Собаки.

Тех домашних, волочащихся за своими хозяевами на веревках, он презирал и ненавидел. Только страх быть снова битым и покалеченным людьми удерживал его от драки. Можно только было лаять и лаять злобно и бессильно на расстоянии одного прыжка. Были еще и бездомные, вроде свои. За несколько лет Пес поменял три или четыре стаи в разных концах микрорайона, каждый раз дерясь не на жизнь, а на смерть за право быть вожаком. Сначала, пока давали о себе знать старые раны, его трепали и забивали, оставляя на самых последних ролях инвалида. Но потом он окреп и вскоре уже мог подмять под себя любого, кто сомневался в его первенстве.

Ему даже показалось, что он наконец-то нашел свое место. Он научит этих Глупых Бездомных Остерегаться, Прятаться и Ненавидеть. Он научит их Нападать. Они смогут вместе гнать из дворов омерзительные серебристые машины, пока не прогонят их всех… Но Глупые Бездомные не понимали его! Они предпочитали если уж не дружить, то хотя бы не ссориться с людьми. Они не хотели прятаться днем, попрошайничали на рынках, виляли хвостами, заглядывая в глаза, подставляли холку погладить, униженно пригибая голову. Они не любили и боялись его, не понимая его злобы. Они не хотели бороться, хотели выжить и выкормить щенков. Любой ценой, даже если для этого надо было бы вилять хвостом.

Пес уходил. Уходил сам, не дожидаясь, пока на него ополчится вся стая. Он не был в обиде на них, хотя столько раз спасал от облав, умный и хитрый Пес, от молчаливых людей с петлями на большой серой машине, от которой издалека пахло смертью. Просто бросал их и в один прекрасный день уходил. А ночью уже несся по обочине дороги за очередной машиной, захлебываясь лаем. И этот бег, эта ярость, этот ветер в ушах наполняли его новой силой и даже новой радостью.

Так они остался один, а однажды весной вернулся опять к гаражам, но чуть ближе к домам микрорайона, где в овраге вылезали грибами из земли теплые канализационные люки. Там он встретил Белую, и пару месяцев они бегали вместе. Белая не участвовала в нападениях на машины, но слушалась и ела только тогда и там, где он приказывал. Потом и она сбежала, и спустя некоторое время он уже видел ее на рынке. Худая, облезлая, с висячим рассосанным животом, Белая сидела на картонке у мясного ряда. Несколько дней Пес наблюдал, как она сидит там с раннего утра до позднего вечера, изредка убегая куда-то, берет еду из рук и, не боясь, укладывается на свою картонку прямо у ног продавцов под прилавок. Люди не прогоняли и не обижали ее, разговаривали с ней ласково и даже гладили.

Два раза Пес прокрался совсем близко, и Белая подняла голову, нервно поводя носом, но и только. Потом он выследил ее, выследил, куда она убегает иногда со своего продажного теплого места. В большом доме в подвале у нее были щенки, она втискивалась к ним через отдушину, и Пес издалека слышал высокий и радостный визг и тявканье. Несколько дней он прятался неподалеку в кустах, наблюдая, как Белая лазает к детям и обратно. Как забегает иногда не через отдушину, а через дверь вместе с дворником. Трусит рядом, повизгивая от восторга, не сводя глаз с кастрюли супа у дворника в руках. Щенков подкармливали.