Мария Донченко - Оранжевый туман

И тогда он окончательно решился на то, о чём размышлял ещё в тюрьме.

За раздачу газет платили деньги.

Триста рублей за четыре часа работы.

В других партиях платили шестьсот и даже больше.

Для других это была возможность подработать. Но Виталик не мог сказать определённо, чем это было для него — подработкой или политикой.

Политика подразумевала бескорыстный труд по мотивам убеждений.

Заработок был заработком, и не более того.

Если бы Виталик и Димка хотели заработать в эту кампанию — им имело смысл идти туда, где за час работы платили больше.

Но они пошли туда, где работа хотя бы на эстетическом уровне не вызывала отторжения — раздавать газеты с красным флагом на первой полосе.

Люба их не осуждала, но сама заниматься раздачей газет за деньги отказалась, сославшись на занятость в институте, хотя оба они были уверены, что, считай Люба эту раздачу действительно полезным делом, она бы время нашла.

Зато у Виталика появились хоть и минимальные, но средства, и вопрос об устройстве на работу был вновь отложен на несколько недель.

Очередной Марш несогласных был намечен либералами на последние числа октября, и все, кто интересовался этим вопросом, знали о месте и времени его проведения заранее благодаря довольно широкому освещению в Интернете.

Маршем акция называлась исключительно по традиции — шествие мэрия не согласовывала уже давно, и речь шла просто о митинге на Триумфальной площади.

Тем не менее, Сергей Маркин готовился и к участию, и к выступлению с трибуны.

Знал о готовящейся акции и Виталик, но ему эта информация нужна была не для того, чтобы участвовать в митинге, и даже не для того, чтобы присутствовать в качестве зрителя.

Виталик тоже готовился загодя к тому, что должно случиться в этот день.

…В районе Триумфальной площади на Тверской улице осталось не так много жилых домов, большинство квартир были перепрофилированы под офисы ещё в девяностые годы — слишком дорога недвижимость в самом центре Москвы.

Поэтому Виталик считал, что ему повезло.

В одном из трёх-четырёхэтажных зданий в непосредственной близости от площади он обнаружил жилой подъезд, и к тому же без консьержки внизу, которая была бы серьёзным препятствием для проникновения на чердак изнутри, а пользоваться пожарной лестницей Виталик не хотел, чтобы не привлекать излишнего внимания.

От последнего этажа в подъезде вверх вела ещё одна лестница, а чердачная дверь была закрыта на навесной замок, который Виталик срезал с помощью ручного болтореза, а на его место повесил свой, купленный накануне на Люблинском рынке. Врезных замков в двери не было. Он не мог закрыться на чердаке изнутри, но никому и не удалось бы запереть его снаружи.

Ключ лежал в кармане брюк. Теперь у Виталика был доступ на чердак и крышу, и оставалось рассчитывать, что коммунальные службы не обнаружат этого до того, как дело будет сделано.

Судя по состоянию чердака, представители коммунальных служб бывали здесь нечасто. В темноте мигал красной лампочкой какой-то незнакомый Виталику прибор, обеспечивающий в подъезде доступ к Интернету. «Значит, сюда могут прийти работники компании-провайдера», — подумал он, — «Но будем надеяться, что им тут за пару недель ничего не понадобится».

Дверь на крышу была закрыта на проржавевший погнутый гвоздь, который он без труда отогнул и выбрался наверх, вдыхая полной грудью свежесть московской осени после затхлого спёртого воздуха чердака.

Однако на крыше его могли заметить, и следовало быстро возвращаться назад.

Пол возле окошка, выходившего на Тверскую, был застелен войлоком, и из положения лёжа хорошо просматривался путь от выхода из метро до памятника Маяковскому, около которого будет проходить митинг.

Путь длиной в несколько десятков метров.

Второй выход метро на ремонте, значит, Маркин именно пойдёт этой дорогой.

Чуть больше чем через неделю на этом месте Виталик Нецветов убьёт предателя.

Да, до самой площади далековато, будет трудно прицелиться. Поэтому у него будет только то время, что Маркин будет идти от метро до памятника. В крайнем случае — ещё то время, что он будет идти обратно.

Виталик полагал, что благодаря возникшей панике у него будет возможность уйти.

Он лежал на войлоке, вытянув вперёд руку с оружием, и чувствовал пистолет продолжением своей руки, и представлял себе, как из метро своей характерной походкой поднимается Маркин в чёрной кожаной куртке, видел перед глазами его гладкий череп — за время, проведённое Виталиком в тюрьме, его бывший лидер стал бриться налысо, полагая, видимо, что отсутствие волос больше соответствует его образу непримиримого революционера.