Лорен Вайсбергер - У каждого своя цена

— Когда тебе надо уходить? — ровным голосом спросила Пен с ничего не выражающим лицом.

— Через полчаса. Они выслали машину.

Машинально покрутив маленькую бриллиантовую сережку-«гвоздик» в правом ухе, Пенелопа взглянула на меня:

— Поступай, как требует работа, Бетт. Я понимаю.

— Правда? — В голосе подруги не слышалось гнева.

— Конечно. Я ведь знаю, что ты хочешь остаться. Конечно, я огорчена, но ты бы не уехала, не будь это действительно важно.

— Прости меня, Пен, я обязательно заглажу свою вину.

— Ни о чем не беспокойся. Присядь рядом с холостым красавцем, приятелем Эвери, и наслаждайся временем, которое осталось. — Подруга говорила правильные слова, но губы не слушались, интонация получалась вымученной.

Холостой приятель Эвери мгновенно пустился в воспоминания о сумасшедших днях в студенческом общежитии в Мичигане, и я махнула третий бокал сразу за вторым. Приятельница Пенелопы из банка, которую я совсем не знала и с которой Пен, похоже, здорово сдружилась, произнесла тост-экспромт, очень смешной и удачный. Я пыталась подавить горечь, когда Пенелопа обняла девушку, уверяя себя, что это зашевелилась моя паранойя и никто из присутствующих не считает меня плохой подругой. Полчаса пролетели за полсекунды. Решив улизнуть потихоньку и не устраивать представление, объясняя собравшимся, в чем дело, я попыталась на прощание поймать взгляд Пенелопы, но безуспешно — подруга всячески избегала на меня смотреть.

На улице я стрельнула покурить у хорошо одетого мужчины, в благодарность, предложив ему доллар, но тот сунул мне сигарету, покачав головой при виде протянутой банкноты. Машины нигде не было видно. Я подумывала, не вернуться ли в ресторан, но тут у тротуара затормозила очень знакомая светло-зеленая «веспа».

— Привет, любимая, поехали работать. — Филип поднял щиток шлема и отобрал у меня сигарету, чтобы затянуться.

Затем смачно поцеловал меня в открытый от удивления рот и полез доставать из-под сиденья второй шлем.

— Что ты здесь делаешь? — Я затянулась отвоеванной сигаретой, чтобы прийти в себя.

— А как тебе кажется? Наше присутствие обязательно, так что поторопись. Любимая, а что это ты в деловом костюме? — Он засмеялся.

В этот момент сотовый Филипа заиграл мелодию песни «Как девственница» 110, и пришла моя очередь хихикать. Филип пообещал кому-то в телефон, что мы будем через десять минут.

— Вообще-то я жду машину, посланную Элайзой, — сообщила я.

— Я тебе вместо машины, любимая, Элайза попросила. Махнем в гости к моему дражайшему приятелю Калебу, а чуваков из «Блэкберри» Элайза приведет туда.

Я не поняла последней фразы, но Филип, похоже, выполнял указания Элайзы.

— Зачем нам ехать к твоему другу?

— Он устраивает у себя маленькую разминочную вечеринку. Хэллоуин же, дорогая! Поехали. — Только теперь я заметила, что Филип в полном диско-прикиде семидесятых годов — коричневые полиэстеровые клеши, тесная белая водолазка и залихватская бандана.

— Филип, ты только что сказал, нас ждут Келли и представители фирмы «Блэкберри». Нельзя же вместо этого отправиться на костюмированную вечеринку! Ничего не понимаю!

— Прыгай сюда, любимая, и ни о чем не волнуйся. Все под контролем. — Он газанул, если такие номера проходят со скутером, и похлопал по заднему сиденью. Я уселась со всей грацией, возможной в деловом брючном костюме, и обняла Филипа за талию. Он почему-то невольно втянул твердые как камень мышцы живота.

До сих пор не знаю, что заставило меня оглянуться. Не помню, думала ли я о чем-нибудь особенном — если не брать во внимание мое похищение знаменитым неистовым метросексуалом на скутере, — но я бросила взгляд через плечо и увидела Пенелопу, выбежавшую на тротуар с моим шарфом в руке и застывшую с открытым ртом. На мгновение наши взгляды встретились, но тут Филип опять газанул, скутер как пуля рванулся вперед, унося меня прочь от Пенелопы, не оставив времени что-либо объяснить.

— Можешь ты просто расслабиться, любимая? Повторяю, у меня все под контролем! — Поставив «веспу» на ковре возле прекрасного жилого дома в Вест-Виллидж, Филип сунул швейцару банкноту, которую тот принял с вежливым поклоном. Мне пришло в голову, что мы с Филипом впервые остались наедине после достопамятного утра, когда я проснулась в его квартире.

— Расслабиться? Ты меня просишь расслабиться? — заорала я. — Простите, сэр, не могли бы вы включить свет для вызова такси? — обратилась я к швейцару, немедленно повернувшемуся к Филипу за разрешением.