Лорен Вайсбергер - У каждого своя цена

У меня возникло тягостное, томительное ощущение, словно я очнулась от сна, в котором вдруг оказалась обнаженной в школьной столовой.

— Боже мой, Уилл, мне очень жаль. Меньше всего хотелось втягивать в это тебя. То, что она пишет о твоей колонке, — чистейшей воды ложь, — солгала я.

— Бетт, деточка, заткнись, пожалуйста. Мы оба знаем, что она права. Ты не можешь контролировать то, что пишут репортеры, поэтому не будем тратить время на волнения. Пошли, пора ужинать. — Дядя произносил нужные и правильные слова, но его напряженное лицо говорило о многом, и в душе возникло странное чувство ностальгии по привычному положению вещей, существовавшему в моей жизни до ее радикального улучшения.

— Скажи еще раз, почему твоя мать устраивает ужин на Хэллоуин? — спросила я Пенелопу.

После целого дня составления списка гостей и обзванивания спонсоров для мероприятия «Блэкберри», до которого оставалось четыре дня, все понемногу начинало получаться, и я зашла к Пенелопе поболтать о чем угодно, что не связано с пиаром и рекламой. Я сидела на полу в спальне, которую теперь делили Эвери и Пенелопа. Не похоже, что Эвери сильно заботило, как сочетаются предметы в комнате: королевских размеров кровать с водным матрацем, покоящимся на внушительной черной платформе, черный кожаный диван а-ля студенческое общежитие, занимающий оставшееся в спальне место, и единственный предмет, который с натяжкой можно квалифицировать как декор, — огромная, слегка выбивающаяся из общей цветовой гаммы лампа из вулканической лавы.

Пупом земли в отдельно взятой квартире считался плазменный экран с диагональю пятьдесят пять дюймов, висящий на стене в гостиной. По словам Пенелопы, Эвери, не умеющий вымыть тарелку или выстирать носки, каждое воскресенье бережно протирает драгоценный плоский экран специальной моющей жидкостью, не содержащей абразивных частиц.

В свой прошлый визит я слышала, как Эвери инструктировал невесту «сказать горничной убрать эту чистящую дрянь прочь из моей квартиры. Такое дерьмо испортит экран к чертовой бабушке. Клянусь Богом, если увижу рядом с моим теликом эту бабу с канистрой „Лисола“, отправлю искать новую работу». Пенелопа лишь снисходительно улыбалась, словно говоря: «Мальчишки всегда мальчишки».

Укладывая одежду Эвери в чемоданы от «Луи Вюиттона», которые его родители купили деткам для поездки в Париж по случаю помолвки, Пенелопа исходила ядом по поводу прощального ужина, который должен был состояться сегодня. Я благоразумно не стала подливать масла в огонь вопросом, почему Эвери сам не уложит свое барахло.

— Я добилась от нее лишь глупейшего заявления насчет «альтернативы» костюмированным вечеринкам, что-то в этом роде. На самом деле, подозреваю, Хэллоуин — единственный день в году, когда мама не знает, куда пойти, вот она и решила — не пропадать же вечеру.

— Очень позитивный взгляд на происходящее. Пустой фунтовый пакет в руке напоминал, что я недавно расправилась с шестнадцатью унциями «Ред хоте» за двенадцать минут. Ощущения во рту колебались от онемения до жжения, но я не обращала внимания на такие мелочи.

— Вечер будет паршивым, ты знаешь. Одна надежда — вдруг все пройдет терпимо. Это что за дрянь? — пробормотала Пенелопа, поднимая ярко-синюю футболку с желтой надписью «Кумир молодых католичек». — Фу-у! Как думаешь, он ее хоть раз надевал?

— Не исключено. Выбрасывай. Футболка полетела в мусорное ведро.

— Ты точно не в претензии, что я попросила тебя прийти сегодня вечером?

— Пен! Я в претензии за твой переезд, а не за приглашение на прощальный ужин. В смысле, зачем жаловаться, раз твои родители оплачивают ужин в «Гриль рум». Когда мне приехать?

— Когда хочешь. Все начнется примерно в полдевятого. Приходи немного пораньше, напьемся в туалете, — вздохнула Пен. — Я серьезно подумываю взять с собой маленькую фляжку. Разве плохо? Ик!.. Не так плохо, как это. — В руках у Пенелопы оказались выцветшие, сильно поношенные трусы с широкой розовой флуоресцентной стрелкой, указывающей прямиком на ластовицу.

— Так, все, не забудь фляжку. Что я буду без тебя делать? — жалобно взвыла я, не в силах смириться с тем, что Пенелопа, лучшая и единственная в последние десять лет подруга, переезжает на другой конец страны.

— Ничего с тобой не случится, — сказала Пенелопа гораздо увереннее, чем я хотела бы слышать. — У тебя остаются Майкл с Мегу, друзья из офиса и новый бойфренд.