Константин Шеметов - Магазин потерянной любви

Что им двигало? Джони лишь догадывался. Казалось, во всём виноваты книжки. Начитавшись романов, Джони словно подхватил вирус сентиментальности, хоть и понятно, что дело не в литературе. Вероятней всего, ностальгия, которой он вдруг поддался, была естественным биологическим явлением: в старости любой мечется — то так, то этак. А старость приближалась. Ему уже было за пятьдесят. Надо же — он и не заметил, как быстро пролетело время. Джони был загнан, болен, и кто его знает — сколько ему осталось.

По вражеской территории он продвигался медленно, особо не прячась, но стараясь и не высовываться. Как знать, где тебя подстерегает опасность? Опасность же подстерегала всюду. Начать с того, что у него были поддельные документы. Куда ни кинь, сновали полицейские, да и стукачей хватало.

Реклама стукачества в РФ началась ещё лет восемь назад. При виде любого подозрительного человека вам предлагалось не мешкая позвонить в полицию. Подозрительный? Так он и был самый что ни на есть подозрительный тип: худой, озлобленный и вечно пишущий нелепицу в своих клочках — судорожно подёргиваясь и вечно роняя то карандаш, то стёрку. Он попадался в трамвае, на автобусной остановке, под фонарным столбом, да где только не попадался, не говоря уже о кафе по всему миру: в Москве, Харькове, Коктебеле, Феодосии, на острове Джерси, в Лондоне и Нью-Йорке. Любой Биёбони мог поприветствовать его, улыбнуться, а после и настучать, куда надо.

Биёбони как раз и пугали больше всего.

Как мы знаем, это были обыкновенные люди — обременённые работой и измотанные потерянной любовью. Они покупали свои компьютеры, затем сдавали их в ремонт, а там и сами попадали в отдел гарантийного обслуживания. Биёбони мытарствовали по всему свету. У них не было ни цели, ни убеждений, ни приличного воспитания. Они не заморачивались моралью. Биёбони имели лишь смутное представление о правах человека, не говоря уже об истинной свободе. Ничего путного от них, короче, не дождёшься.

Маршрут от пропускного пункта в Шегинях до Харькова он составил с помощью своего старого атласа «Роскартографии» 1999 года. Территории он не знал, ориентировался подолгу и передвигался, в сущности, окольными путями, предпочитая маршрутки, такси и коммерческие автобусы. На всякий случай он прихватил с собой и старый навигатор Garmin Montana 650Т, предварительно настроив его на постсоветский Понт.

И всё равно Джони терялся: названия населённых пунктов в отличие от карт Google были не на украинском, а на русском. Да тут всё теперь было на русском. Даже крестьяне у Самбора и Дрогобыча, несмотря на их традиционный западно-украинский национализм, старались говорить по-русски. «Говорим по-русски!» — припомнил он передачу на «Эхе Москвы» и сник в печали: с каким всё же напором эти русские устанавливают свои порядки. Его бывшие соотечественники с лёгкостью перекраивали чужие территории, не объявляя войны, не мучаясь совестью и прикрываясь благими намерениями. У них и мысли не возникало, что они ведут себя как бандиты и что за преступление придётся отвечать.

На память пришёл ноябрь 2004-го. Джони тогда был проездом в Украине и как раз застал их Оранжевую революцию. «Вот и закончилась коммунистическая херь», — размышлял он в поезде на обратном пути и, как выяснилось, ошибся. Ничего не закончилось. Русские вернулись, и вернулись довольно быстро. Крым? Нечего было и волноваться за Крым — ни в 90-е, ни в начале двухтысячных. Чуть подождав, вместе с Крымом они отхватили и всё остальное. Негодяи будто заранее знали о своём успехе и все эти годы изображали нейтралитет. Хитрецы, ей-богу.

В Харькове его ожидало ещё одно разочарование: мама умерла два года назад, так и не дождавшись любимого экстремиста. «Вот и всё, сынуля, — писала она в своём завещании. — Кроме любви, и оставить нечего». «Ничего и не надо», — едва слышно ответил он, уткнувшись в бумагу, и допоздна просидел в «Четырёх комнатах» на Маяковского. Там он наплакался, но уже к утру прибыл в Золочев, отвергнув всякую бдительность и воспользовавшись рейсовым автобусом. Контролёр с подозрением поглядывала на него и то и дело бегала к водителю, тайком указывая на врага.

Стояло 5 октября, понедельник, моросил дождь. Джони натянул капюшон и вдруг заметил — сколько же листьев сыплется с неба! Всё это были жёлтые с красным листья — пока ещё не прибитые, но бордюр уже ждал, и Господь не мешкал: из карманов у него торчали и молоток, и гвозди. Так что дело оставалось за малым.