Константин Шеметов - Магазин потерянной любви

Толерантность хороша в мелочах, не сомневался Митя. Там же, где выбор стоит между достоинством и унижением, ни о какой терпимости к злу не может быть и речи. Деньги? Почему нет. Деньги становятся ещё желанней, если вы зарабатываете их, защищая достоинство и свободу ни в чём не повинных граждан. Деньги в этом случае приобретают ещё большую ценность. Они теряют в цинизме, зато получают определённый вес благородства.

Добрую половину жизни Митя провёл среди униженных и оскорблённых. Лицемерие стало обыденной практикой «Народного фронта», пришедшего к власти демократическим путём, признанного ООН и творящего зло на вполне законных основаниях.

Ну что тут добавить?

Он подобрался к пруду неподалёку от Московского проспекта. От Главной аллеи к водоёму тянулась едва заметная тропинка, запорошённая снегом. Митя прошёл ею и наткнулся на лёд. Лёд напрочь сковал водную гладь. Местами он был прозрачен, и сквозь него проглядывали зелёные водоросли — жизнь в своей растительной форме.

Все полученные в эту ночь SMS были на удивление жизнерадостными. Митины подруги и партнёры по бизнесу делали вид, что ничего не происходит. Может, они и правы, думал Митя. Что-что, а брак он ценил и обращался с ним с любовью. Тайка по-прежнему летала в немецких Альпах и на работу не спешила. «Митя, я живу! — писала она. — Я сегодня парила в небе! Я летала, как птица, и дышала СВОБОДОЙ!»

Митя прошёлся по льду. Лёд оказался довольно прочным. Вика посетила свой фестиваль и теперь направлялась в Джерси. Она чувствовала себя счастливой и не знала — успеет ли вернуться к Новому году. «Поступай, как хочешь, — ответил Митя. — С Рождеством! — писал он. — Если подумать — торопиться нам некуда. Тут всё сковано льдом, и лёд выглядит довольно прочным». «Хорошо», — ответила Vi. «Будь осторожен», — читал Митя между строк. Вика понимала его, как никто другой. Он давно уже убедился в этом и сегодня с особенной грустью сочувствовал Джони — тот так и не дождался от Vi подобной близости.

Рёнэ писала из Интернета. Письмо было пространным, оптимистичным и полным радужного спокойствия. Она рассказала последние новости и даже процитировала Иосифа Бродского из его Рождественских стихов. «Мир не так уж и плох», — заключила она и вдруг вспомнила о Джони. Он пробыл у неё последние полгода, закончил новый роман и теперь отправился за океан к своему издателю.

Удивился ли Митя? Нет. Он давно уже ожидал этого романа. Джони шёл своей дорогой. Он не собирался ни с кем сближаться. И уж тем более Митя не требовал от него откровений. Наташа и вовсе вызывала в нём неподдельную гордость — она укрывала экстремиста, рискуя благополучием. Молодец.

Он написал ей о Vi и её намерении приехать в гости. «В гости к Ивану Тургеневу, — ответила Рёнэ. — Пусть приезжает». По её мнению, этот визит давно назрел. Джони не раз предупреждал её о такой возможности. «С тобою встретимся мы снова, — цитировал он Мишеля Уэльбека, — моя растраченная жизнь, моей надежды миражи, моё несдержанное слово…»

Неплохо. Стихотворение и вправду было красивым. Пожелав Наташе счастливого Рождества, Митя полез в сеть и вскоре отыскал этот стих полностью. Он с удовольствием прочёл его. Затем ещё раз и ещё, пока, казалось, не выучил наизусть. «С тобою встретимся мы снова, — писал Уэльбек в романе «Возможность острова», —

Хьюлет и вовсе была неподражаемой и рассмешила Митю донельзя. Её последняя находка оказалась небывалой археологической ценностью. В окрестностях Форт-Симпсон (Канада) она обнаружила доисторические останки неандертальцев. Чуть позже, преодолев ледяную дорогу Маккензи и добравшись до моря Бофорта, Хью наткнулась на их стойбище. «Необыкновенный лагерь, — писала она, — свидетельство древнейшей культуры на североамериканском континенте». Похожие артефакты Хьюлет обнаружила и на острове Виктории чуть выше семидесяти двух градусов северной широты. Особенно ей запал в душу один неандерталец со стрелой у сердца. Хьюлет составила документальное описание находки и доставила её в исследовательский центр Питтсбурга, штат Пенсильвания, США.