Никита Велиханов - Рандеву с йети

Во-вторых, год или два спустя стали поговаривать, что Бранд-то взялся за старое. И колдовал, и порчу снимал, и сглаз, и всякими травами людей лечил, причем так лечил, как ни один доктор лечить не умеет, самых тяжелых больных, бывало, на ноги поднимал за день, за два — а народ не обманешь, народ, он все понимает, и что дело здесь нечисто — так это в первую голову. И все-то у Большого Брандта получалось, как ни у кого другого по всему левому берегу Волги. Рыба у него ловилась так, что всем, кто это видел, аж дурно делалось от такого улова, да еще в таком нерыбном месте. На огороде он и часа не проводил за все лето, а росло все — как на дрожжах, и ни осота тебе, ни порея, ни репейника. Одна капуста, и что ни качан — чуть не в полпуда. А потом как-то раз по осени прибежал на Лизель один местный охотник, без шапки, глаза сумасшедшие, и говорит, что сидел он в засидке, с утра пораньше, караулил зверя. И видит, идет по тропинке Большой Брандт, да не один, а с ним еще двое. Поначалу-то, издалека, охотник этому значения не придал — дымка была, не видно, кто там. Брандта он сразу узнал — у того жилет был красный, один такой жилет на всю округу. А двое других — ну, приехали к нему люди, зерно привезли, ну, посидели, пива выпили, пошли по лесу прогуляться, жирок порастрясти. Он поначалу даже озлился на них — вот, мол, ходят, зверье пугают, даром он, выходит, тут столько времени караулил. Подошли они ближе — и тут наш охотник чуть не поседел в одночасье. Потому что идут рядом с Брандтом не люди, а два огромных демона, все в шерсти, и страшные, как черт. И идут все трое молча, и смотрят перед собой как завороженные. Стрелять он, ясное дело, не стал, а подождал, не дыша, пока они мимо прошли и пока их ни видно, ни слышно не стало. Хотя слышно-то их и раньше не было. И — рванул прямиком на Лизель, через двенадцать верст, не разбирая дороги.

Тут уж народ мешкать не стал. Собрали, опять же, всех в ружье и поехали в Зееслау. Брандта они там не застали, видно, предупредили его лесные бесы об опасности. Но дом спалили и окропили после пепелище святой водой.

Впрочем, тамошние места многим лизельским немцам пришлись по нраву — да и мельница там уж больно удобно стояла. Не прошло и десяти лет, а на месте прежнего хутора выросла целая небольшая деревушка с прежним названием, Зееслау. И мельницу отстроили заново. Но только слава про те места все равно шла дурная. Брандта ведь никто так мертвым и не видел. А вот живым видели. И неоднократно. Если только не был это Брандтов призрак. Или не мерещился людям со страху. Едут, бывало, люди из гостей на тарантасе, песни поют. Проезжают мимо леса — глядь, стоит на опушке Брандт в своем красном жилете и рукой им грозит. Они за ружья — а его уже и след простыл. Приезжают домой, а дома-то и нет, сгорел дом. Или еще: идут по лесу охотники на крупного зверя. Расходятся по номерам. И вдруг смотрят, идет между ними Брандт и пальцем молча в каждого из них тычет. Ну, они, естественно, открывают по нему пальбу. И сколько раз такое ни случалось, обязательно попадут в кого-нибудь в своего, да так, что либо насмерть, либо человек калекой потом всю жизнь доживает.

В Зееслау после темноты вообще детей из дому не пускали на двор — пугали Брандтом. Да и взрослые старались по домам сидеть. А на самих тамошних жителей в других окрестных селах и деревнях тоже привыкли поглядывать с опаской — все они там колдуны. Всем им Большой Брандт коль не родной дядька, так двоюродный. А на любого пришлого человека смотрели с удвоенной подозрительностью, вне зависимости оттого, старый он был или молодой, худой или толстый, и на каком он говорил языке — а вдруг это Брандт прикидывается. Или кто из брандтовых детишек, которых, как рассказывали люди на Лизели и на Плётцезее весь прошлый век и всю первую половину века нынешнего, Брандт со своей болотной нечистью наплодил в лесах и топях видимо-невидимо. Поэтому тамошние немцы грибы в лесу не собирали, по ягоду не ходили, да и рыбу предпочитали не в реках и в озерах ловить, а покупать у татар да у русских.

— Забавная сказка, — проговорила Ирина. — Сами придумали?

— Сказка — и в самом деле сказка. Причем не чисто фольклорная — здесь вы тоже правы. Хоть и созданная на основе фольклорных источников. Написал ее один немец, из местных, еще в конце прошлого века — и опубликовал в Катериненштадте, там была своя маленькая типография, печатала всякие разности на немецком языке. А что написал он ее не на пустом месте — на то есть материалы фольклорных экспедиций, как прошлого века, так и начала нынешнего. В заволжском немецком фольклоре Брандт — фигура весьма заметная. И если лесных зверообразных колдунов можно провести по статье влияния местных мордовских и тюркских сказок — если, конечно, не верить в то, что йети в тех местах действительно живут, и живут давно, — то Брандта немцы придумали сами. Или списали с чьей-то реальной биографии, в чем лично я нисколько не сомневаюсь.