— Почему он послушался? — говорит пассажирка моя. — Я не понимаю.
— Видать, привык слушаться, — отвечаю, — боялся перечить.
— Нет, — шепчет она, — убить ведь не побоялся.
— Не побоялся, — соглашаюсь я.
Поглядываю на нее в зеркало. Сидит, задумчивая, в окно смотрит. Потом говорит:
— А я мужу вчера пощечину дала.
— Ну, — отвечаю я, — вы-то за дело, наверное.
— Да нет, — вздыхает она, — так, репетировала...
Оставшуюся дорогу мы молчим. Начинается дождь, и я запускаю дворники. Туда-сюда, туда-сюда. Пробовал включить музыку, но вижу — ей не нравится — и выключаю. Так и едем. Дождь шуршит и дворники. Возле театра останавливаюсь.
— Приехали, — говорю.
Она не двигается. Я тоже сижу, жду. Наконец она открывает сумочку и достает деньги, чтобы со мной рассчитаться. Пока я купюры пересчитываю, она ко мне наклоняется, ручку свою на плечо мне кладет и тихо так говорит:
— Спасибо вам.
И выходит. А я аж замер. Так что-то хорошо мне и приятно стало от ее прикосновения. А потом очнулся, что же я, дурень, сижу, как пень, даже выйти ей не помог. Но уже поздно было. В общем, тронулся я и только на повороте успел заметить, что пассажирку мою возле театра какие-то люди с цветами встречали. Но тут зеленый загорелся, и я дальше поехал.
Часть 5. ПО ТУ СТОРОНУ РЕКИ
В этих отелях ведь как — соседи за стенкой сидят тихо, будто мыши. Звукоизоляции — ноль. Поэтому все неслышные. Едят молча, сексом занимаются стиснув зубы, ругаются взглядами. Познакомиться можно только во время завтрака. Да и какое это знакомство — так, обменялись улыбками, пожелали приятного аппетита. За угловым столиком всегда пара японцев, такие чопорные, аристократы чертовы. Вилку держат как свои палочки — тремя пальцами. Мясо не едят, только рыбу и овощи. В воду какие-то таблетки кидают, дезинфицируют. Страшно им. В другом углу группа американцев. Эти жирные, жрут все подряд, а потом еще и закусывают пригоршней своих разноцветных американских БАДов. Громко хохочут, гортанные звуки издают, как будто у них что-то в горле застряло. Когда я на них гляжу — подмигивают. Я не подмигиваю в ответ, отворачиваюсь. Но они все равно, проходя мимо, норовят хлопнуть по плечу. А вот китайские бизнесмены постоянно, даже за завтраком, разговаривают по своим мобильным. Ладно бы просто разговаривали, так ведь они, в номерах своих намолчавшись, не говорят, а орут! Сы! Сы! Они и мне так говорят, когда вместе за столиком оказываемся. Они мне “Сы!”, а я им “Не ссы!” и головой киваю, мол, и вам приятного аппетита. Есть еще семья турецкая — он в шортах, она в чадре. Он на официантов покрикивает, а она только глазами хлоп-хлоп. Говорят, что эти — с чадрами — под ними голые ходят. Конечно, в такую жару в этой палатке сидеть мало приятного. Я и сам шорты без трусов надеваю, так прохладнее. Наиболее кислые рожи, конечно, у официантов. И все лезут помочь: едва доем — сразу тарелку уносят, только допью — бегут чай подливать. Терпеть не могу. “Я сам!” — говорю им каждый раз и чайник из рук вырываю. А они не отдают, упираются, делают вид, что не понимают. Чаевых хотят. Да только я не дам. Еда у них кислая какая-то, дурацкая. Сколько можно уже омлетом этим кормить? Ненавижу.
А хуже всех этот пацан. Хрен его знает, чей он тут, видать, кого-то из работников. Подойдет и в газету смотрит. Я газету на русском читаю, а по-русски здесь, слава богу, никто не разговаривает. Все, что здесь есть русского, — это надпись на скале у моря: “Петька + Рита = любовь”. Я специально две недели в Интернете провел, искал местечко без соотечественников. И нашел. Название города не скажу, сами понимаете почему, но город приморский, туристов полно. Так вот, раз уж я о пацане начал, подходит он ко мне и в газету смотрит. Я ему: че, говорю, смотришь? А он улыбается во все свои белые зубы и мне радостно в ответ: “Че!” Но не отходит, видать, чем-то его газета цепляет. Так и стоит рядом, а меня это нервирует. Ладно бы он еще понимал хоть что-то, так ведь он ни-ни. Просто смотрит. А вчера под вечер щенка притащил. И вот тут же, между столами, с ним чуть ли не на земле валяется, хохочет, а щенок-то весь какой-то облезлый, мокрый, хрен его знает, где этот пацан его взял. Может, он вообще больной. Щенок то есть. Да и пацан тоже. Уже заразился. Меня вообще не радует перспектива в этих тропиках гадость какую-нибудь подцепить. И самое главное, я, кажется, один такой. Японцы вообще ни на что внимания не обращают, пока их в бок не ткнуть. Турки щенку остатки еды бросают, подкармливают. Даже американцы — и те хохотать перестают, лица умильные делают, сю-сю-сю, прости господи, ну какое чудо, какая прелесть! Какая милая пара! Такие маленькие, чумазенькие, ну прямо постер из журнала путешествий! Вот он — человек в гармонии с братьями нашими меньшими. Аллилуйя! Особенно противный вон тот, важный, жирный и бородатый. И так жара, а он с бородой ходит. Боб. Это его зовут так. Царь Горох. Футболка у него насквозь мокрая, лицо все блестит, борода клочками в разные стороны, а туда же, губки в трубочку свернул, бровки домиком, голову так умиленно на плечо склонил, наслаждается. Впрочем, пацану по фиг, кто там на него смотрит.
Читать дальше
