«Не вижу сегодня никаких, тем более „неразрешимых”, противоречий между традиционным мастерством, широко понимаемым художественным качеством и поисками все новых ресурсов, языков и технологий высказываний».
«Хочется жить в креативной России». Олег Хлебников считает, что страну спасет средний класс. Беседу вел Игорь Панин. — «Литературная газета», 2012, № 11, 20 марта.
Говорит Олег Хлебников: «По-моему, кроме меня, сейчас почти никто не пишет поэм. А я продолжаю заниматься этим бесперспективным делом. Зато, когда находишься внутри поэмы, испытываешь счастье. Причем продленное. Если стихотворение — миг любви, то поэма — по крайней мере ночь, а может, и несколько. Сейчас я почувствовал, что из моих тринадцати поэм (тринадцатую — „На небесном дне” — закончил только что) складывается что-то вроде романа в поэмах. Не из всех — войдут всего семь-восемь, зато внутренний сюжет будет просматриваться. Конечно, хотелось бы, чтоб у этого странного и уж точно не востребованного нашим временем произведения все же нашлись внимательные читатели».
Чем ответственней, тем свободней. — «Фома», 2012, 7 марта < http://www.foma.ru >.
Говорит Павел Крючков: «Когда четверть века тому назад я пришел в Дом-музей Корнея Чуковского и, спустя некоторое время, оказался в роли экскурсовода-просветителя, мой неофитский порыв немедленно выплеснулся в осознанный или неосознанный триумф всевозможного самовыражения. Я был переполнен знаниями, своей „причастностью” „к месту” и не слишком-то беспокоился о том, что выплескиваемая мною на посетителей музея „информация” о жизни и творчестве Чуковского вместе с удовольствием от публичного „размагничивания” тех или иных мифологем замешана пусть и на юношеской, но — гордыне. Что моя так называемая „артистичность” произрастает из того же корня. Но поскольку результат был почти немедленным (восторги и даже аплодисменты), то подобные духовные проблемы меня не особенно волновали: дело творилось вроде бы качественно, экскурсионный „канон” я не ломал, а только „расцвечивал”, — стало быть, беспокоиться не о чем».
«Представьте, что только совсем недавно я приучил себя не забывать (или стараться не забывать), что палка-то — о двух концах, что, творя сей „музейный театр” (а публичная работа в маленьком мемориальном музее очень близка камерной сцене), я должен крайне осмотрительно обходиться со своими открывшимися способностями к живому общению с посетителями и вверенным мне пространством, которое волею судьбы я „оживляю”. Нет-нет, моя артистичность и аплодисменты никуда не делись, я даже стал чем-то вроде „легенды”. Но только спасительная мысль о том, как далеки мои интеллектуальные способности и усилия от трудолюбия и дарований того, чьим именем и судьбой я фактически распоряжаюсь на вверенном мне пространстве, — постоянно возвращает меня на землю».
Андрей Щербенок. «Я знаю, но все равно…»: постсоветское кино и советское прошлое. — «Неприкосновенный запас», 2012, № 1 (81).
«В самом деле, эмоциональная острота дебатов о советском прошлом, ведущихся в России уже два с половиной десятилетия, сравнима только с их безрезультатностью: страна едва ли приблизилась за это время к национальному консенсусу. Если же учесть, что любой спор о советском прошлом в этих условиях — это спор с самим собой, с дезавуированной частью собственного знания, то не приходится говорить и о формировании в российском обществе противостоящих друг другу, но внутренне гомогенных и стабильных консенсусных групп, чьи точки зрения можно было бы привести к диалектическому синтезу на основании более абстрактных общих ценностей, что не раз происходило в других странах. В России же мы имеем аморфное и эмоционально заряженное идеологическое поле, где любая чужая точка зрения, например о роли Сталина в истории, угрожает основам психической стабильности субъекта и вызывает диспропорциональную аффективную реакцию — реакцию тем более сильную, что эта чужая точка зрения всегда отчасти своя собственная».
Игорь Яковенко. Что делать? — «Новая газета», 2012, № 29, 16 марта < http://www.novayagazeta.ru >.
«Масштаб кризиса, который переживает Россия, не осознан. <...> Реально Россия сходит с исторической арены».
«Необходима сознательная стратегия разделения общества на людей вчерашних и сегодняшних. Вчерашним создают комфортную социально-культурную среду и условия пристойного доживания. Сегодняшним — пространство адекватного саморазвития, дистанцированного от исчерпавшего себя исторического качества».
Читать дальше
