Но она ведь и наполовину я.
Я часто встречаю на улице девушек, похожих на Галю: высокая и тонкая, с маленькой головкой и прямыми волосами. Туловище, или лучше по-балетному корпус у таких девушек всегда чуть откинут, спина прямая-прямая до прогиба в пояснице, ленивые гибкие ноги. Девушки всегда смугловатые, с маленькими глазами и маленьким ртом.
Но Галя лучше их, потому что она настоящая, и волосы у нее не висят мертво до пояса, а разбросаны по плечам или собраны в “конский хвост”.
И те девушки никогда не смеются и не кричат, а Галя смеется и кричит.
Она мне приснилась по рассказам Толи. Она однажды спасла ему жизнь, но это долгая история, которой даже я не знаю.
В баскетбол я играть не умею и сажусь на кровати, проснувшись, и вспоминаю, как Толя сказал, что отчаянье — самое человеческое состояние. И мы еще поспорили об этом. Я потом сказала: растерянность — самое человеческое. Но я не Галя и никогда не стану ею.
Я хочу пройти сквозь жизни людей, не застревая ни в одной жизни. Как я выхожу на станции метро “Октябрьское поле” или “Первомайская”, где никто и ничто меня не ждет, и хожу часами, испытывая “непривязанность” на себе, себя на неприкаянность.
Они искали 4-й Верхний Михайловский проезд и не могли найти, потому что спрашивали переулок .
Мужчина и женщина. Он — лет шестидесяти, темный, с впалыми щеками, на шее женская косынка в горошек, она — лет сорока пяти, белесая, коренастая, одета как по-летнему для церкви: белая блузка и юбка до пят.
— Это ведь от Плющихи близко, — то ли спросила, то ли сказала женщина.
— От Шаболовки.
— Вот. — Она успокоительно повернулась к мужчине: — От Шаболовки.
Он смотрел не на нее и не на меня, а куда-то поверх.
— Вам повезло: я живу в тех краях. Сейчас вместе сядем на “аннушку”, и я с вами сойду.
Она улыбнулась вместо “спасибо”, и щеки стали матово-румяными.
— Мы из Ярославля. Это мой брат. Он не говорит: связки ему вырезали. У нас тут сестра живет, только мы с детства не видались. Представляете? С детства не видались…
Однажды ночью на Малой Калужской за нами с Толей долго шел юноша, по голосу лет восемнадцати, но на самом деле — почему-то мне подумалось — старше. Поравнявшись, он сказал:
— Здравствуйте. Я Ангел смерти.
— Приятно познакомиться, — сказал Толя.
Я потянула его вперед, но он не прибавил шагу, и юноша все тащился рядом, пока Толя не остановился вдруг и не спросил:
— А собственно, что дальше?
Повиснув у него на локте, я дернула в сторону, но Толя как врос.
— Ничего, — промямлил юноша.
— Тогда вы не Ангел смерти, а барахло, — сказал Толя с таким презрением, что у меня подкосились ноги.
— …Брат в Москве родился, но давно уехал, а я так только пару раз была, давно тоже. Говорят, центр весь снесли, старину всю…
— А у вас в Ярославле — как?
— У нас как раньше.
Она все время показывала пальцем на что-то и говорила: “Смотри”. Ее брат смотрел большими аристократическими карими глазами. Губы у него были чуть раздвинуты, словно он готовился шептать.
Мы сошли напротив 1-го Верхнего Михайловского. Я вспомнила, как встрепенулся Толя, когда первый раз провожал меня до метро и спросил, докуда мне ехать.
— “Шаболовская”? — переспросил рывком, недоверчиво. — Там рядом Верхние Михайловские проезды?.. “Дача-голубятня”?.. Знаю эти места — у меня там… знакомые жили. Давно.
А “Дача-голубятня” тридцать с лишним лет спустя его разочаровала, после реставрации ярко-желтая, огороженная. Толя сказал, что раньше здесь была детская библиотека. Я не сразу поняла где, потому что смотрел он на жилой дом напротив, первый из ползущих по улице в горку. Оказалось, в “Голубятне”. “Место мест, — прошептал он и тут же: — Ладно, пойдемте”.
Мы тогда были знакомы полтора месяца. Друг-художник искал советские иллюстрированные журналы — для коллажа, и я подумала про “Советское фото”. Нашла в Интернете объявление о продаже старых номеров, списалась, он извинился: после болезни еще не может носить тяжести, договорились, что я приеду.
На нем была тельняшка с длинным рукавом и тренировочные штаны на синтепоне.
— Простите за вид, — сказал он, отступая вглубь прихожей, — после болезни десять кило слетело, нормальная одежда сидит отвратительно.
Я заверила его, что все в порядке, что по мне вид вполне приличный.
Читать дальше