точность места наступленье мига
из рассудка россыпью как ртуть
кажется в руках дремала книга
но теперь потеряна забудь
впредь не отличу от света тень я
в плотный ноль сольются полюса
в тысячах свечей поминовенья
вся посадочная полоса
* *
*
временного отрезка аренда
коротка и отчетлив сигнал
а не то бы любил без расфренда
а не в ленту лениво ссылал
после нас остаются на свете
не массивные бивни слона
в пустоте социальные сети
где за все отвечают слова
мы висим в них как мертвые рыбы
гребешком растопырив костяк
кабы не были немы могли бы
серебриться у славы в гостях
вот и вся напоследок харизма
ночь повадится шашкой глуша
и финальный урок дарвинизма
получает в фейсбуке душа
преградившая русло плотина
нам управа на прихоть и прыть
только жаль что любви не хватило
весь рентгеновский ужас прикрыть
спиди
временами ко мне приходила живая мышь
настоящая в что ни на есть натуральном виде
я на мышь не роптал и не топал ногой а лишь
потакал баловству и придумал ей имя спиди
но кормить не кормил потому что тогда бы она
всю родню до троюродной в дом а дохода мало
у мышей что ни жизнь то тяжелые времена
никакому диккенсу в страшном сне не бывало
я остался в сторонке хотя и не гнал взашей
избегал поощрять беготню и другие трюки
тут ведь как рассуждаешь кто сотворил мышей
пусть о них и печется а сам умываешь руки
но печется вполсилы откуда и брешь в строю
чья-то мелкая участь опять обернулась шуткой
погулял по соседним квартирам хотя в свою
не пустил крысобой с арсеналом отравы жуткой
с той поры эта спиди не ходит уже ко мне
поголовье белок с пожарной лестницы реже
и шелковицы прежней не вижу теперь в окне
только жестче земля а звезды на небе те же
пустяки все равно бы она умерла и так
не одна же ей-богу утрата на всю планету
даже если и сыра ей не купил на пятак
а пятак потерялся искать интереса нету
* *
*
когда-нибудь я вспомню все что знал
и все что вспомню рассую по полкам
и даже тем чего не вспомню толком
набью до люстр библиотечный зал
пусть служит мне последняя своя
просторная хоть и на склоне века
александрийская библиотека
где все из бывшей памяти слова
не упущу в реестре ни одно
из прежних лиц что радовали око
но горько будет мне и одиноко
глядеть в библиотечное окно
под визги сверл и циркулярных пил
сквозь стеллажей ажурные границы
от неудачи в поисках страницы
где было про тебя но я забыл
Иногда словно кто-то окликает меня по имени
Ионова Марианна Борисовна – прозаик, критик. Родилась и живет в Москве. Окончила филологический факультет Университета Российской академии образования и факультет истории искусства РГГУ. Как критик печаталась в литературных журналах. Лауреат премии “Дебют” в номинации “Эссеистика” (2011).
Как же я поеду, — сказала я, — у меня же ничего с собой нет.
— А что нужно? Зубная щетка… Так мы ее в аптеке купим.
И верно, вот аптека, только я думаю: нет, не поеду, но это я для него думаю — как будто он может читать мои мысли, а самой очень хочется ехать. Мы заходим в аптеку и покупаем мне зубную щетку. И машина стоит припаркованная у тротуара — “трабант”. В маленьких чешских городах до сих пор их видишь и в восточно-немецких тоже.
Это был ранний сон, потом снилась школа, и я залезаю на подоконник и смотрю через форточку вниз, внизу почему-то река, и потом я стою ночью в Милютинском сквере и держу фотографию, по которой должна узнать Толю, потому что он вот-вот придет, а вокруг какие-то цыгане — жгут костры.
В жизни никогда ничего не происходит. Жизнь сама происходит. Происходит от меня и от Толи и от ребят, играющих в баскетбол на баскетбольной площадке, и когда мяч ударяется о заградительную сетку, такой звук, как будто рассыпали что-то блестящее и серебрящееся, вроде рыбьей чешуи. Ребята разного возраста, постарше и белобрысые лет двенадцати, и среди них одна девочка, то есть девушка в длинной белой футболке, и я знаю, что ее зовут Галя. Она в белой футболке, а должна быть в коричневом платье с черным фартуком, потому что о ней рассказывал Толя, она из того Верхнего Михайловского проезда, когда “Дача-голубятня” была еще детской библиотекой, а не рестораном “Граф Орлов”.
Читать дальше
