Виктор Пономарев - Записки рецидивиста

Лида удивленно посмотрела на меня, сказала:

— А мне все равно, кто ты. Я тебя такого полюбила.

— Ты меня не дослушала. Ты знаешь, почему меня милиция ищет? Словом, я вор и бандит и имею известность как особо опасный рецидивист. Поэтому и идет охота на меня от южных гор до северных морей. Следующий раз если не застрелят, то поймают, и мне придется долго-долго приносить пользу Родине, только за колючей проволокой. А может, из тюрьмы я уже никогда и не выйду. Даже при большом желании ты меня не дождешься. Поэтому прости меня. Не хочу брать на душу еще один грех. Мне потом будет тоже нелегко, разве что изливать свою душу в тюремной газете «Солнце всходит и заходит», — сказал я и лег на подушку.

Лида сидела, плакала, потом разрыдалась. Легла мне на грудь и, задыхаясь в слезах и соплях, стала целовать мне лицо.

— Димочка, сколько бы ни пришлось ждать, я буду тебя ждать. Я никогда еще никого не любила, а тебя полюбила всем сердцем за твою честность ко мне и откровенность. Я не боюсь отдать тебе свою честь, я даже хочу этого.

Я обнял ее, положил рядом с собой.

— Ты, Лида, думаешь, что говоришь? Ты комсомолка, у тебя впереди прекрасное будущее, счастливая жизнь, а я лишен всего этого, я из другого мира, страшного и жестокого. Ты это понимаешь?

— Я все понимаю, но я хочу сделать так, раз я встретилась на твоем извилистом пути. Я хочу отдать тебе свое сердце, чтобы потом, где бы ты ни был, оно согревало тебя в твоей трудной и опасной жизни, — говорила Лида, уже немного успокоившись.

«Ладно, будь что будет. Не я, так кто-то другой будет на моем месте сливки снимать», — подумал я и стал раздевать Лиду. Сам разделся и полез на нее. Закричав: «Ой, мама!» — Лида сначала забилась в моих лапах, но постепенно успокоилась. Она была такая хрупкая, от силы тянула килограммов на сорок, а я был «буцефал» под девяносто и все боялся, как бы не переломать ей руки и ноги в дополнение к тому, что уже сломал. Лида неумело вела себя в постели, в отличие от тех женщин, «бикс» и шалав, что встречались на моем пути.

Но она старалась. Вспомнились слова великого полководца: «Трудно в ученье, легко в бою». И в доказательство справедливости мудрых слов второй и третий акты нашей любовной увертюры прошли спокойнее, легче и приятней.

Потом мы встали, помылись, и я предложил Лиде:

— Хочешь с нами в город поехать? Витька надо в дорогу собрать.

— Поехали, Дима. С тобой я хоть на край света готова ехать, — ответила Лида.

Позвал Витю, собрались, на улице поймали такси и поехали в город. Пока ехали, я несколько раз смотрел в заднее стекло — нет ли хвоста. Все было нормально. В универмаге купили большой черный чемодан, фату Витиной невесте.

— А это кому? — спросила Лида.

— Витек домой в Брянск уезжает, невеста там ждет его не дождется, — ответил я.

— Завидую ей доброй завистью, — сказала Лида.

Потом купили обручальные кольца, черный костюм Витьку, белую рубашку, туфли, все сложили в чемодан.

Я и так авантюрист по натуре, а тут вообще какая-то блажь накатила. То ли замкнуло, то ли моча по большому кругу пошла и ударила в голову, только появилась бредовая идея:

— А что, Витек, если и мне свадьбу настоящую сделать? Когда у меня еще такая возможность представится? Вот и невеста у меня хоть куда, комсомолка и красавица притом. После моей свадьбы ты и поедешь на свою.

Витек только плечами пожал, но бульдожья его челюсть отвалилась от неожиданного поворота событий.

— Лида, а ты не против, если и мы с тобой поженимся по-настоящему? Пусть мало поживем, так хоть вспомнить потом будет что.

— Ты это серьезно, Дима? — удивленно спросила девушка.

— Да уж куда серьезнее, — сказал я. — Такой уж я человек. Или прямо сейчас, или никогда. Ну что, согласна?

— Да, — последовал робкий ответ.

Здесь же купили Лиде платье, фату, туфли на «шпильках», обручальные кольца. Мне взяли черный костюм, белую рубашку, галстук, туфли. Опять схватили такси и поехали домой. Заехали к Лиде, все вещи оставили у нее, еще я дал ей три тысячи рублей, сказал:

— Отдашь отцу. Пусть свадьбу делает, столы накрывает. А ты, Лида, помни: будь готова ко всяким неожиданностям. Отцу пока насчет меня ничего не говори. Пусть он хоть немного повеселится, порадуется. Помогай ему во всем.

Лида потом мне рассказала, что, как только я с Витьком уехал, она кинулась примерять платье, фату, туфли. Тут отец пришел, увидел ее в наряде, спросил:

— Это еще что за бал-маскарад?

— Папа, я замуж выхожу за Диму. Кольца мы тоже купили. А вот тебе деньги для свадебного стола, — ответила Лида.