Виктор Пономарев - Записки рецидивиста

— Вы что, с ума сошли? А как же мы без вас будем?

— Найдете себе других, а нас забудете, — ответил я.

Соня мое откровение восприняла как трагедию для своего организма, сразу побежала к себе, принесла трехлитровую бутыль вина. Из нее мы отлили две бутылки себе на дорогу, а остальное сели принять на месте. Когда выпили, стали всей кодлой собираться. Людка выбрала момент, отвела меня в сторону и с тоской в голосе прошептала:

— Дима, пусть Володька едет к брату, а ты оставайся у меня.

— Ну что ты? Так не бывает. Я же сам перестану уважать себя после этого. Как там у нас получится, не знаю. Но, даст Бог, может, и свидимся еще.

Бабы пошли нас провожать на автовокзал. Автобуса на Берислав еще не было. Когда он пришел, бабы помогли нам залезть в него. Я попрощался с женщинами, Соня поцеловала меня, сказала:

— Ты-то, Демьян, хоть не пей в дороге. А как устроитесь, напиши, мы с Людкой подъедем к вам.

— Ну, это как положено, — ответил я.

Автобус тронулся, Володя, пьяный, сразу уснул, я тоже прикемарил. В Бериславе пересели на катер «Ракета». Приплыли в Херсон, добрались до железнодорожного вокзала, купили билеты на Волгоград. И когда сели в поезд и вошли в свое купе, вот тут-то мы по-настоящему успокоились и отдохнули.

Через сутки были в Волгограде. С трудом на окраине отыскали хату Володиного брата. Но самого Николая дома не оказалось, его жена сказала:

— Вчера уехал на канал, будет через неделю.

Мы объяснили ей причину нашего приезда, на что она ответила:

— Да вы, Володя, оставайтесь, дождитесь Николая и с ним все решите. А поживете пока во времянке, у нас там кухня летняя, но пока мы ей не пользуемся. Так что располагайтесь, устраивайтесь.

И мы устроились, и неплохо. В кухне были кровать, раскладушка и кой-какая мебелишка. А чтобы не скучно было, мы решили за это время осмотреть достопримечательности города-героя, благо он встретил нас хорошей весенней погодой. Первые три дня предметом наших экскурсий стали самые посещаемые народом места: шалманы и кабаки. Этому способствовало и наличие бабок у меня и Володи, что мы получили при расчете да выручили за телевизор и кровати. Вечером мы еле приползали на хату. Володя вообще шел вразнос, я еще пытался немного тормозить, говорил Володе:

— Чую, Володя, эта пьянка нас до хорошего не доведет.

На что он отвечал:

— Да ты че, Демьян, в натуре, базаришь. Хоть немного можем мы красиво пожить? Как люди. А на канал устроимся, бросим пить.

На четвертый день я все же уломал Володю съездить на Мамаев курган, «Родину-мать» посмотреть. На это ушло у нас полдня. Думал, вечером еще в театр сходить, но… Обед в кабаке и «Кровавая Мэри» (смесь водки и томатного сока) спутали все мои карты. Из одного кабака мы «покатили колеса» в другой, и опять пошло-поехало. Как в песне у Володи Высоцкого: «А если не поймаешь в грудь свинец, гуляй, рванина, от рубля и выше…» Мы и гуляли. Только финал нашей красивой жизни оказался не столь красивым, трудно и представить было…

Очнулся я от страшной головной боли и жажды. И ничего не мог понять, где я, что со мной. Немного присмотрелся в полумраке. Тусклый свет «волчьего солнышка» слабо пробивался в окно и щели крыши. Из дальнего угла помещения раздавался храп с захлёбом. Рукой нащупал, на чем лежу. Матрац, набитый соломой, а под ним доски. Нары, подумал я. Неужели «Курский вокзал» (барак)? Неужели в зоне? Как, когда и за что? Ничего не пойму. Надо ж так напиться.

Попробовал встать с нар, меня сильно занесло вправо, и я упал на что-то живое. Мужской голос спросонок воскликнул:

— А, что, кто это? — потом голос спокойнее произнес: — А, это ты, парень? Очухался? Тебе на двор, наверное, надо?

— Пить сильно хочу и поссать, — ответил я.

— Сейчас помогу, — ответил человек, поднялся с нар, прошел через помещение и вернулся с кружкой воды. — На, пей.

Когда я выпил залпом, человек взял меня под руку и вывел на улицу. В свете луны перед моим взором открылась дивная панорама. Насколько хватало глаз, была степь. Справа была длинная постройка, рядом чуть поменьше, одно окошко в ней светилось. Пока я справлял на землю малую нужду, подумал: «Ну, дела. Прямо-таки „Вечера на хуторе близ Диканьки“». Спросил у мужчины, который был ростом почти на голову выше меня, а возрастом лет тридцати пяти — сорока:

— Слушай, друг, где это я? Что здесь такое? И как я сюда попал?

— Пойдем сядем, поговорим, — сказал мужчина и направился за сарай, из которого мы вышли, сел на лавку за длинным столом.