Габриэль Витткоп - Хемлок, или яды

Как-то раз перед ней не открылась дверь лаборатории. Униженная и осмеянная Мари-Мадлен написала Сент-Круа, умоляя вернуть шкатулку. Он не ответил - не потому, что хотел ее помучить, а оттого, что не желал расставаться со столь ценной уликой. Умри он раньше, тогда Мари-Мадлен, конечно, будет вправе распоряжаться шкатулкой, о чем он написал два года назад в завещании:

«Смиреннейше прошу тех, в чьи руки попадет сия шкатулка, сделать мне одолжение и передать ее лично в руки маркизе де Бренвилье, проживающей на улице Нёв-Сен-Поль, ввиду того, что содержимое оной шкатулки имеет к ней непосредственное отношение, принадлежит лишь ей одной и к тому же не принесет пользы никому на свете, кроме нее. В случае же если она умрет раньше меня, прошу сжечь оную шкатулку вместе во всем содержимым, не открывая и не используя. Предупреждая заочные обвинения, клянусь Господом, которому поклоняюсь, и всем святым, что излагаю доподлинную правду. Буде же кто-либо поступит вопреки моим справедливым и резонным просьбам, оставляю это на его совести для очистки собственной, как на этом свете, так и на том, и утверждаю, что такова моя последняя воля. Париж, мая 25 числа, после полудня, года 1670. Подпись: Сент-Круа». И внизу приписка: «Лишь один поименованный пакет следует вернуть г. Пеннотье».

Мари-Мадлен не догадывалась о существовании этого документа, но даже возвращение красной шкатулки не смыло бы оскорбления: Сент-Круа ей изменял. Она знала об этом уже давно, устраивала безобразные сцены, впивалась ногтями ему в лицо, обзывала последними словами - то была ее голгофа. Весь мир превращался в бездонную шахту, вокруг хлопали крыльями сотни орлов, испарялись океаны, а внутри обрушивались костяные города, ноздри забивались тлеющим пеплом, несметные груды золота тонули в безднах. Рот становился каменным жерновом, перемалывавшим песок, лицо - открытой раной, задеваемой волосками чертополоха и изъеденной мухами, сердце - медведем, шагавшим взад и вперед по яме, язык - жгучим перцем, голова - круглым чудищем глубин, каждый волосок - веревкой виселицы, по жилам неслись вскачь быки, и ее страданиям вторила сама вселенная. Мари-Мадлен отправила последнее угрожающее, но при этом любовное письмо, хотя любовь уже успела превратиться в ненависть.

«Я сочла уместным свести счеты с жизнью и для этого приняла сегодня вечером твой дорогой подарок - глазерово снадобье, дабы

ты увидел, как легко я жертвовала собой ради тебя. Но хочу пообещать, что после смерти подстерегу тебя где-нибудь, чтобы сказать последнее прости».

Яда она, разумеется, не приняла, но немного спустя Сент-Круа попытался сам отравить ее мышьяком. Она тотчас почувствовала недомогание и напилась теплого молока - это ее и спасло, но она промучилась еще несколько месяцев. Мари-Мадлен беспрестанно думала о Сент-Круа - самой смертельной своей отраве: любя и ненавидя, она просто не могла без него жить.

Odi et amo, quare id faciam fortasse requiris.

Nescio, sed fieri sentio et excrucior.

Маркиз и маркиза де Бренвилье провели июль в Пикпюсе. В небольшой красной гостиной, где Мари-Мадлен пряталась от гнетущего зноя, были задернуты все шторы. Казалось, мир вот-вот вспыхнет, растечется пылающей массой, раскидает языки пламени и сгорит дотла. Придавленный духотой дом погрузился в тишину, прерываемую лишь воркованием невидимой голубки да шагами садовников, носивших на огород бочонки с водой. Мари-Мадлен раскрыла «Галантный Меркурий» [141] «Галантный Меркурий» - литературный журнал, издающийся в Париже с 1672 г. и позднее переименованный в «Меркюр де Франс» («Французский Меркурий»). - журнал появился совсем недавно, но о нем все только и говорили. Там расхваливали ловушку для блох, изобретенную господином Бюре, и новую идею поставщика двора Пердрижона, который ввел в моду чулки из китайского шелка с невероятно забавными рисунками. Мари-Мадлен читала, попивая шоколад, тоже недавно вошедший в обиход, хотя некоторые относились к нему с опаской, так как маркиза де Коэтлогон, перепив шоколада во время беременности, родила черного, как черт, мальчика, который, к счастью, не выжил. Мари-Мадлен считала, что шоколадный вкус удачно маскирует горечь яда.

Жалобно ворковала назойливая голубка, а где-то далеко громыхала гроза. Кто-то быстро прошагал по коридору, вошла горничная и вручила маркизе принесенную Лорейяром записку:

«Мадам,

Сегодня утром скоропостижно скончался господин де Сент-Круа. Подробности вам сообщит Лорейяр.