Александр Грязев - Рассказы и завязи

В телевизоре сперва появился звук. По бодрой танцевальной музыке и молодому женскому голосу Леха догадался, что идет передача ритмической гимнастики: «… Наклоны головы вперед, назад, влево, вправо, хорошо. А сейчас руками, быстрее, веселее, раз, два, три, четыре, хорошо… Руки над головой, а теперь корпусом, мягче это движение, еще мягче… Раз, два, три, четыре, хорошо, выворачиваем руки, так, хорошо, а теперь вот так, раз, два, три, четыре, хорошо», — весело подавала команды обладательница жизнерадостного голоса, а потом появилась и она сама, тонконогая, в купальнике, с широкой лентой на лбу девица. Ее окружали несколько таких же полураздетых спортсменок.

Лехе не раз приходилось видеть эту передачу и он ничего не имел против ее. Но вот никак не мог понять, почему ритмическую гимнастику передавали вечером. Сейчас ведь такое время, когда люди едут с работы, бегают по магазинам, забирают детей из детсадов, готовят ужин и им наверняка не до гимнастики. Он и представить себе не мог, что его Валька вот так бы вечером занялась гимнастикой.

— … А теперь упражнение лежа. Ноги наверх, прогнулись, хорошо, — бодро командовала девица с экрана. — Легли на бок. Махи ногой… раз, два, три, четыре, хорошо. Это движение делается легко и непринужденно, хорошо. Меняем положение — больше прогнулись, еще больше, хорошо. Делаем движение бодрей, резче движения, еще, хорошо. Ноги вверх, потом опускаем вниз, вверх-вниз, хорошо, а теперь вот так… хорошо.

Увлеченный телевизором Леха не услышал, как в комнату вошла Валентина.

— А-а, вот он где устроился, — заговорила она сразу от порога. — Будто и делать больше нечего, как телевизор смотреть. Ну-ка, выключай, хватит…

— Подожди, Валь, — остановил жену Леха. — Вон учись лучше, как надо ноги-то загибать.

— Научат тебя в этом телевизоре на собак лаять. Давай пошли работать.

— Да я только что с работы пришел, Валь. И так чуть жив. Куда еще…

— Как куда? В огород. На неритмичную гимнастику. Кто за тебя картошку-то сажать будет? Вот эти что ли безтитешные? — кивнула Валентина на телевизор.

— Ну, зачем ты так? Нормальные городские девки.

— Делать им больше нечего. И других с толку сбивают. Чего сидишь-то? Работы ведь полно.

— А картошку-то сажать не рано ли придумала? — тянул время Леха. — Еще, вроде, никто и не начинал.

— Во дает. Да на нашем порядке все уже, считай, посадили, Ершовы вон сажают, Смирновы посадили, Балашовы тоже. Одни только мы и остались.

— Не ври, Витька Усов еще и не начинал, — слабо сопротивлялся Леха.

— Как бы не так. Ты иди, посмотри — Витька давно уже в огороде копается. Он, видно, и сапоги не успел снять, как Тамарка его заарканила. Я и гляжу, чего это Витька в огороде, а моего нет. Вот и прибежала. Давай, давай, собирайся. Там тебе и будет гимнастика.

— Слушай, Валь. Ведь поздно уже.

— Ничего. Солнце еще высоко. На час-полтора хватит. Наташку я к маме увела… Пошли, говорю… — Валентина решительно направилась к телевизору.

— Ладно, сам выключу, — остановил её Леха. — Сейчас иду. Он нехотя встал с кресла и пошел выключать рассказ про ритмическую гимнастику. Но там, на экране, уже и сами заканчивали. Тихий женский голос томно советовал лежащим на ковриках девицам:

«— …А теперь постарайтесь полностью расслабиться. Легли на спину. Расслабьте мышцы лица, рук, ног. Вспомните о чем-нибудь хорошем и во всем теле вы ощутите приятную усталость. Дышите глубже, ровно, поменяли положение, потянулись, хорошо… Наши занятия окончены. Надеюсь, что заряд бодрости и хорошего настроения сохранится у вас до нашей следующей встречи…»

Леха нажал на выключатель, и в комнате сразу стало тихо. Окно в мир погасло и стало обыкновенным, холодно поблескивающим стеклом, вделанным в полированный ящик.

Так же нехотя Леха вышел на крыльцо и, натянув ставшие почему-то тяжелыми резиновые сапоги, направился на задворку в огород.

На вскопанной Валентиной грядке влажно темнела земля. Леха огляделся и за изгородями увидел работающего на своем огороде Витьку. Тот его тоже заметил и широко развел руками. Леха улыбнулся, махнул рукой и взялся за лопату.

Поезд подходил к Шекснинску. Сергей уже оделся и, готовый к выходу, стоял у широкого окна на подрагивавшем полу вагона. Мелькавший за окном лес кончился, и поезд бежал по болотистой равнине с зарослями низкого кустарника, с высокими мачтами электролиний, похожими на людей-великанов, широко расставивших ноги. От самой дороги и почти до горизонта уходили ряды крохотных, как конуры, домиков дачного поселка. А там за ними виднелся и сам город, вернее та его часть, где был металлургический завод.