Марк Леви - Сильнее страха

— На сегодня хватит, — постановил он, выключая зажигание.

Интерьер и атмосфера ресторанчика словно были перенесены сюда с картины Эдварда Хоппера. За столиками сидели всего два посетителя. Эндрю и Сьюзи устроились в стороне, за небольшой перегородкой. Официантка принесла кофе и два меню. Эндрю заказал блинчики, Сьюзи отодвинула меню, ничего не выбрав.

— Вам надо поесть.

— Я не голодна.

— Вам приходило в голову, что ваша бабушка может быть виновна?

— Нет, никогда.

— Я не утверждаю, что это так, но бессмысленно приступать к расследованию, будучи заранее в чем-то уверенным.

Сидевший у стойки водитель грузовика нагло разглядывал Сьюзи. Эндрю попытался поставить его на место суровым взглядом.

— Не корчите из себя ковбоя, — сказала Сьюзи.

— Этот тип меня раздражает.

Сьюзи встала и подошла к дальнобойщику.

— Хотите к нам присоединиться? Весь день один за рулем, за едой тоже один, нужна же вам компания! — В ее тоне не было и тени иронии.

Бедняга растерялся.

— У меня одна просьба: хватит глазеть на мою грудь, моему другу это неприятно. Уверена, вашей жене это бы тоже не понравилось. — Она указала подбородком на обручальное кольцо у него на пальце.

Дальнобойщик расплатился и вышел. Сьюзи опять уселась напротив Эндрю.

— Знаете, с чем у вас, мужчин, проблема? Со словарным запасом!

— Тут через дорогу мотель, лучше переночуем там, — предложил Эндрю.

— А рядом с мотелем бар, верно? — Сьюзи повернулась к окну. — Думаете засесть там, когда я усну?

— Не исключено. Вам-то что?

— Мне — ничего. Просто противно смотреть на ваши трясущиеся руки.

Официантка поставила перед Эндрю его заказ. Он передвинул тарелку на середину стола.

— Если вы поедите, то я сегодня вечером не выпью ни капли.

Сьюзи взглянула на него, взяла вилку, разделила стопку блинов надвое и налила в тарелку кленового сиропа.

— Шрун-Лейк в тридцати милях отсюда, — сказала она. — Приедем туда — и что?

— Сам не знаю. Разберемся завтра.

Насытившись, Эндрю направился в туалет. Как только он отвернулся, Сьюзи схватила свой мобильник.

— Куда ты подевалась? Я ищу тебя уже два дня.

— Гуляю, — ответила Сьюзи.

— У тебя неприятности?

— Вы слыхали что-нибудь об острове, куда ездила время от времени моя бабушка?

Кнопф смолчал.

— Надо понимать это как «да»?

— Не вздумай туда отправиться, — выдавил Кнопф.

— Что еще вы от меня скрывали?

— Только то, что может причинить тебе вред.

— А что может причинить мне вред, Кнопф?

— Утрата иллюзий. Они были твоей колыбельной в детстве, но как тебя за это упрекать, при твоем-то одиночестве!

— Вы на что-то намекаете?

— Твоей героиней была Лилиан, ты сочиняла ее историю, слушая бредни своей матери. Мне очень жаль, Сьюзи, но Лилиан была совсем не такой, какой ты ее себе выдумала.

— Можете не ходить вокруг да около, Кнопф, я давно выросла.

— Лили обманывала твоего деда! — выпалил Кнопф.

— Он об этом знал?

— Знал, разумеется, но закрывал на это глаза. Он слишком ее любил, чтобы рискнуть ее потерять.

— Я вам не верю.

— Как хочешь. Все равно ты скоро сама откроешь правду. Полагаю, вы уже на пути к озеру.

Настала очередь Сьюзи задержать дыхание.

— Когда доберетесь до Шруна, обратитесь к хозяину магазинчика — он там один. Дальше поступайте по своему усмотрению. Позволь только дать совет, идущий от самого сердца: лучше разворачивайтесь и поезжайте обратно.

— Почему?

— Потому что ты не такая крепкая, как воображаешь. Ты слишком цепляешься за иллюзии.

— Кто был ее любовником? — спросила она сквозь стиснутые зубы.

Но Кнопф уже бросил трубку.

Эндрю ждал, опершись об автомат с сигаретами, пока Сьюзи спрячет телефон.

Повесив трубку, Кнопф заложил руки за голову.

— Будет когда-нибудь такая ночь, когда нас ни разу не побеспокоят? — раздался голос с соседней подушки.

— Спи, уже поздно.

— А ты будешь мучиться бессонницей? Ты бы себя видел! Что тебя гложет?

— Ничего, просто устал.

— Это она?

— Да.

— Ты на нее зол?

— Даже не знаю. По-разному.

— Еще чего ты не знаешь? — Друг мягко сжал его руку.

— Я не знаю, где истина, Стэн.

— Сколько я тебя знаю, эта семейка портит тебе жизнь. А ведь мы вместе давно, почти сорок лет. Когда наступит развязка, если, конечно, эта история вообще когда-нибудь закончится, я вздохну с облегчением.

— Мое давнее обещание — вот что отравляет нам существование.