Марк Леви - Сильнее страха

— Никто не заставляет вас так быстро возвращаться к работе, Эндрю. Но если вы сами этого хотите, то возвращайтесь по-настоящему. Посещение редакционного совещания обязательно.

— Вот я и посетил.

— Вы и здесь, и не здесь. Ни строчки за три месяца!

— Я обдумываю следующий проект.

— Знаю, вы живете припеваючи и снова прикладываетесь к бутылке.

— С чего вдруг эти обвинения?

— Посмотрите на себя — хотя бы вот в этот стакан.

— Я допоздна работал. Назревает новое журналистское расследование.

— Рада слышать. Нельзя ли узнать тему?

— Полтора года назад в негритянском гетто Йоханнесбурга изнасиловали и забили насмерть женщину. Полиция ничего не предприняла, чтобы задержать убийц.

— Происшествие в Южной Африке — вот то, что непременно вызовет пристальный интерес у наших читателей! Уведомите меня, когда закончите, — я обязательно выделю место для вашего репортажа на первой полосе.

— Иронизируете?

— Еще как!

— А зря. Ее убили за сексуальную ориентацию. Единственным ее преступлением была любовь к другой женщине. По той же самой причине сыщики, знающие, чьих это рук дело, не собираются арестовывать убийц, как будто те раздавили бродячую собаку, а не убили человека. Ее родня борется за торжество правосудия, но властям наплевать, наоборот, они потакают этим умственно отсталым живодерам. Ей было двадцать четыре года.

— Это, конечно, трагедия, но Южная Африка слишком далеко географически и еще дальше с точки зрения интересов наших читателей.

— На прошлой неделе один из наших блестящих конгрессменов-республиканцев заявил под телекамеры, рассуждая о гомосексуальном браке, что он видит в этом путь к инцесту и к педофилии. В странном мире мы живем! Всему должен быть предел. Наш славный мэр грозится уменьшить потребление сладкой газировки в кинотеатрах — а лучше бы укоротил языки избранникам народа! Надо бы принять законы, по которым их можно было бы штрафовать, когда они преступают допустимые границы невежества.

— Вас потянуло в политику, Стилмен?

Эндрю попросил главного редактора не отмахиваться от его слов. Болтовня конгрессмена была не просто оскорбительной, она подстрекала к ненависти. Эндрю хотелось показать в статье, что речи политиков, клеймящих те или иные общественные группы, могут приводить к вспышкам насилия.

— Теперь улавливаете? Статья начинается с рассказа об убийстве ни в чем не повинной женщины и о бездействии южноафриканских властей, не придающих значения этому убийству, а потом я перехожу к этому тупице-конгрессмену, к подсказке, содержащейся в его словах, и к предсказуемым эксцессам со стороны дуболомов, которые поймут его буквально. Если получится, я заставлю партию этого болвана откреститься от него и в конце концов четко выразить свою позицию.

— Немного притянуто зауши и рискованно, но если к вам благодаря этому вернется желание взяться за более…

— …за более важные темы? Женщина двадцати четырех лет, которую изнасиловали, избили, а потом зарезали за то, что она лесбиянка, — это недостаточно важно?

— Не приписывайте мне того, чего я не говорила, Стилмен.

Эндрю положил руку на плечо главной редакторше и слегка нажал, подчеркивая вескость своих слов.

— Обещайте мне кое-что, Оливия. Когда я умру, вы не станете произносить речей на моих похоронах.

Оливия озадаченно посмотрела на него:

— Обещаю, если вам так хочется. А в чем дело?

— «Ты пал на этом бастионе, как солдат на поле брани» — нет, только не это… Постыдились бы!

— Не пойму, о чем вы, Стилмен.

— Ни о чем, проехали. Просто обещайте, и все. Хотя нет, не все: еще этот архивный зал «Б». Мрачнее местечка не нашлось?

— Оставьте меня в покое, Эндрю, вы отнимаете у меня время. Все эти ваши измышления для меня — темный лес. Начинайте вкалывать, тогда я, так и быть, куплю вам билет до Кейптауна, чтобы не путались под ногами.

— До Йоханнесбурга! Скажите, кому из нас трудно сосредоточиться? С ума сойти!

Эндрю вбежал в лифт и поднялся к себе. Там царил кавардак — точь-в-точь как в тот день, когда на него напали. Фредди Олсон погрузился в журнальный кроссворд, грызя карандаш и раскачиваясь на стуле.

— «Привидение», семь букв. Не подскажешь?

— «Отпечаток семи фаланг моего кулака на твоей физиономии» — какие будут предложения?

— В Уэст-Виллидж полицейский сбил престарелого велосипедиста, — загундосил Олсон. — Недовольный тем, что сбитый загородил ему дорогу, он потребовал у него документы, а когда бедняга возмутился, заковал его в наручники и упек в каталажку. Перспективное дельце. Не хочешь заняться?