Виктор Корнев - Четыре реки жизни

В тот же вечер я накрутил вилкой икры (так снимают пленку) и засолил два с лишним литра икры. А на следующий день ходил одаривал знакомых и родственников щуками. Другие выходные дни были менее удачными. Щука уже отметала икру, болела и брала очень редко. Да и в последующие годы такой удивительно богатой рыбалки, больше не было. Наверное поэтому и запомнилась та первая весенняя рыбалка, с диким охотничьим азартом в глазах, среди многих других походов за щуками по многочисленным водоемам нижнего придонья.

***

Глава 4. Остров.

Дон для нас начинался сразу после плотины. Вода там мощным потоком, отработав в турбинах ГЭС, вырывалась на свободу, бурля и пенясь. Потом еще несколько сот метров, буруны и водовороты выходили на поверхность быстрой реки, постепенно угасая и превращаясь в обычное плавное течение равнинной реки. Летом часть воды обычно, сбрасывалась через один, два слегка приподнятых затвора плотины. Но по весне, когда паводок пригонит с верховьев особо много воды в водохранилище и оно начнет угрожающе подтоплять прибрежные поселения, открывались аварийные затворы плотины на полный проход воды.

Вся река начинала кипеть и пениться от усиленного потока воды. Мгновенно заполняются низины, разбухают протоки и озера на острове. Заливные луга покрываются более, чем метровым слоем воды и уже станичники с низовьев Дона требуют закрытия паводковых затворов. Два-три дня гуляет большая вода, затем начинает входить в свое обычное русло, оставляя к радости рыбаков множество зарыбленных озер и проток.

Поэтому, не дожидаясь установки парома, мы нередко командой из нескольких резиновых лодок, переплывали еще быстрый Дон и устремлялись на ближайшие протоки и озера острова. На нем нередко попадались большие лужи, в которых, если внимательно приглядеться, кишмя кишела рыба. Это, прежде всего, сазанчики и серебристые караси-гибриды. Вот тут и начиналась ловля. Кто сачком, кто болотными сапогами и ветками, во множестве выбрасывали рыбу на берег. Крупную забирали себе, мелочь отправляли расти обратно в воду. Летом эти лужи обычно пересыхают и тогда начинают пировать птицы и звери, которые во множестве обитали на этом громадном острове. Такие лужи встречались десятками, у некоторых из них мы надолго задерживались, поэтому, придя на место ловли, уставшие и грязные, обычно обедали, отдыхали и часок другой поблеснив, отправлялись в обратный путь. Жаль, что такие большие разливы бывали не каждый год. Зато зашедшая и перезимовавшая мелочь, на обильном корме, через год-другой вырастала в килограммовых щук, больших карасей и сазанов. Да и плотва нередко вырастала до полукилограмма.

Обычно на остров мы отправлялись в мае, когда щука в реке Солянке и примыкающих к ней водоемах уже была нами основательно выбита. Проток и озер на острове было множество, но хорошо ловилась рыба лишь в некоторых из них, причем в каждый сезон в разных местах. Поэтому все разбредались в разведку в разные стороны, потом кричали друг другу и собирались там, где был лучший клев. Один раз напали на икряного гибрида (карася), грамм по триста и таскали его, пока не устали руки.

Удилища то за пять метров, попробуй, взмахни тысячу раз. Как всегда потом шел костер с ухой и водочкой, отдых часок-другой и начиналась охота на щук. Ловля щук на спиннинг была нашим коронным развлечением, при любой ловле, при любой погоде и сезоне.

Усталые, пропахшие костром и рыбой, измазанные икрой и молокой, нередко приходили домой, когда уже начинало смеркаться. Но это, наверное, было самое радостное время в моей жизни. Было много друзей, мы были еще молоды, энергичны и здоровы. Хватало сил и на далекие рыбалки и на работу, а иногда и на две-три работы и на все остальное...

К июню протоки на острове зарастали травой, рыба становилась ленивой и только на самых глубоких местах оставались окна с чистой прозрачной водой. Но и до этих окон не всегда было можно добраться - разросшиеся кусты и тростник мешали забросу поплавковой удочки, не говоря уж про спиннинг. Было у меня излюбленное место - большой наклонившийся к воде тополь на одной из заросших проток. Я залезал на него и с двухметровой высоты смотрел в чистую открытую воду, наблюдая за рыбой. Совсем, как когда-то в далеком детстве.

Вот лениво копошится стайка карасей у дна, а сверху нежатся в теплой воде плотвички и красноперки. Едва покачивая перьями хвоста, пересекает чистое место пара, отливающих желтым серебром, килограммовых сазанов. Медленно, едва шевеля грудными плавниками, проплывает наискосок, головой вниз, зубастое полено-щука. Увидела меня, застыла в удивлении, что за чудо с дерева сует ей под нос «блескучую» железяку на толстой леске. Нет, такой номер не пройдет, я сыта и довольна, наверное подумала щука, когда я совсем по наглому хотел ее забагрить за брюхо. Изгиб хвоста и она проворно скрылась в траве, оставив меня с носом.