Виктор Корнев - Четыре реки жизни

Это еще один поворотный пункт в моей жизни. Наконец-то я вышел в инженеры. Природная изобретательность, аккуратность и владение логикой, дали возможность мне, самоучке, работать наравне с профессионалами после технических ВУЗов. Только очень подводил английский, его абсолютное незнание. Конечно, знания добавляли и множество законченных курсов повышения квалификации, где я был всегда в первых рядах, но школа есть школа.

Работа на комбинате и жизнь в загазованном городе доконали мое здоровье. В последний год пришлось дважды лежать в больнице, то с желудком и печенью, то с фурункулами. В больнице и порекомендовали сменить климат.

Река меня уже не держала, как раньше, уж слишком она изменилась в худшую сторону. Постарела, стала бедной на рыбу,

да и людей расплодилось очень много на ее берегах. А это для меня, дикаря-одиночки, переносить было очень тяжело. Решил уехать. И вот, 78 году, я навсегда покинул свою состарившуюся, бывшую когда-то красавицей, реку юности.

***

Виктор Корнев

Четыре реки жизни

Повесть состоит из 4-х частей. В ней повествуется, соответственно, о жизни и приключениях ребенка, подростка, а затем и взрослого человека. И все это описывается на фоне богатой окружающей природы и красавец рек, где и происходит эта сама Жизнь.

Сайт автора http :// stixij . narod . ru /

ЧАСТЬ 3.

РЕКА ЗРЕЛОСТИ.

Москва 2003 г.

***

Глава 1. Сом.

Нигде и никогда мне не приходилось ловить таких огромных, жирных и вкусных рыбин, как в Цимлянском водохранилище, которое образовалось в пятидесятых годах, после возведения Цимлянской ГЭС. Сабанеев писал, что самая вкусная рыба из Азова и низовьев Дона и лишь потом Каспий и Ахтуба. Смею заверить, что в Дону, ниже плотины, рыба уступает по вкусу рыбе из водохранилища, много раз испытывали собираясь компаниями рыбаков. Кто-то приносил судаков с Дона, кто-то из водохранилища, пили пиво с вяленой чехонью и с моря и с Сухой. По вкусу многие определяли, откуда рыба, и вкус рыбы из моря (водохранилища) всегда был на первом месте. Про вкус рыбы из северных рек и говорить нечего.

Удивительное зрелище представлял Дон в семидесятых годах, до эпопеи со строительством Атоммаша. Вдоль его берегов, по поверхности воды тянулись километровые темные, извивающиеся живые полосы. Эти неширокие полосы состояли из несметных стай мальков, которые кормились на мелководье у берегов. Естественно, все рыбы, что были ростом побольше и позубастее, жировали этой мелочью, как планктоном киты в океанах и быстро росли. Даже такие вегетарианцы, как лещ и сазан, едва перевалив за полукилограммовый вес, уплетали малька за обе щеки. Поэтому нередко ловились сазаны и толстолобики весом за пуд, судаки на море попадались и семикилограммовые, а лещи до пяти килограмм.

Когда начинал дуть сильный ветер с моря в сторону плотины, эти громадные рыбины скатывались в водосбросы Дона и оросительного канала и старались выбраться обратно в море. Но не тут-то было. С двух сторон канала стояли «рыбаки-бурильщики» и «драли» рыбу. Почему-то их прозвали «бурильщиками», но труд их, в сравнении даже ловлей спиннингом, адский. Видно как у бурильщиков при бурении скважин. Ночь, ветер, а ты используя металлическую трубу (другие удилища ломались, как спички) методично забрасываешь стограммовую свинцовую буру с огромными крючками и дергаешь, что есть сил. Дернешь поворотом туловища и катушкой выбираешь слабину, дернешь и опять крутишь. Сил хватает на полчаса такой работы, потом отдых и опять твоя смена. За ночь так надергаешься, что потом весь день спина болит. Вот такая «любительская» ловля процветала в те годы. Таким диким варварским способом лова, багрилось все живое, что плавало в канале. Зацепить и вытащить пятнадцатикилограммового толстолобика, поперек, за брюхо, наверное равносильно вываживанию тунцов у Хемингуэя. Только стоишь на твердом берегу и рядом орава таких же, как ты безумцев-помощников.

Руки в крови, того и гляди загремишь вниз по наклонным гладким бетонным плитам берега в быструю, глубокую воду. Но добровольные помощники, с баграми-крючьями уже ждут твою рыбину у уреза воды, рискуя свалиться сами от любого неловкого движения.

Поэтому нередко обвязывались веревкой, один с багром внизу, а второй, что наверху, держит его в натяг, на веревке. Весь берег сбегается посмотреть на натуральный спектакль, побросав свои удочки. Советы, мат, соленые мужские прибаутки сопровождают долгий процесс вываживания крупной сильной рыбины. Когда один устает, его подменяет напарник. В конце концов рыбина выдыхается, подтаскивается к берегу и баграми выволакивается на сушу. Самый ответственный момент, это вытаскивание из воды. Мощный изгиб сильного тела, удар хвоста по рукам и мордам рыбаков и вот уже кто-то по мокрому бетону скользит вниз, а вместе с ним уходит и рыбина. Опасное, страшное занятие. Острые крючья, багры, нередко приносили травмы и самим рыбакам. Со звоном рвутся толстые лески, ломаются мощные катушки и удилища, да и труд не из легких, но острота ощущений всегда влекла настоящих мужчин на такие подвиги. Да улов был неплохой. За пару часов, но хоть соменка на пять кг обязательно зацепишь.