Валерий Пудов - Приключения Трупа

— Тяжек, командир, продажный мир, и если ты не укажешь черты чести, ляжем вместе.

— Подкосят — хилый зачах, но ратный — снова шустрый. Покойся, милый прах, до радостного утра.

Во-вторых, писали от лица мертвеца.

В своих посмертных письменах прах призывал инертных прохожих остановиться у своего ложа, пенял на негожий провал в делах, читал морали для того, кто ни за что не желал у него учиться, и напоминал толпе, по какой тропе переступал границу бренного мира и где отыскал покой звезде незабвенного командира.

Мертвяк излагал материал так:

— Задержись, голова, жись — такова: давись за права, а дорвись — до рва.

— Отвернись, людоблиз, стремись не вниз, а ввысь!

— Посетитель мой любезный, стой, усвой настрой полезный: твой губитель — гной аскезный, долгожитель — бой железный!

— Люди — ничто: струя и шерсть. Будешь то, что я есть.

— Моя звезда упала с перевала — твоя езда застряла у подвала.

— Тля — закусь кровника и гада, я запись хроники из смрада. Спасайтесь, сродники и чада, не зарьтесь, скромники, на яды!

— Я улетал за края, а попал в завал старья.

— Верьте, сил не тая, вкусил я смерти, но не мерьте пыл у могил: моя колея — в круговерти.

— Из гроба к вам взываю я. Утроба — шрам, права — судья, особа — хлам, слова — ругня, зазноба — срам, молва — шлея. Основа драм — судьба моя. ЗдорОва нам — борьба огня!

— Могила тело одолела, родня — коня, но сила в дело улетела, храня меня.

— Без огня броня — фигня, без меня резня — возня.

— Не плачьте по мне, сомкните ряды, не прячьте в войне носителя мзды, удача во сне — учитель беды, вдвойне укрепите задачей труды!

— Долой страх! С вами, бойцами, мой прах — и в мобильных боях, и в могильных рядах!

— Вечность — моя панорама, твоя беспечность — яма.

— Покойной мути не храня, будьте достойны меня.

— Кто — не со мной, за то — на убой!

— Эй, жилец, дам тебе, праведник, урок: сей мертвец сам себе памятник приберёг.

В-третьих, передавали вести от живых — живым.

В этих сообщениях рассуждали о злоключениях зарытого, уточняли их детали, призывали к мести за убитого и отгоняли от забытого к другим. Привлекали читателей к своим нуждам и службам, публиковали рекламу для упрямых покупателей и бурно приглашали избирателей к урнам. Объясняли для потомков потёмки реформ Трупа, а для глупых рисовали схемы сражений генерала и формулы изобретений оригинала. Предлагали и темы сочинений по материалам учений и мучений искателя приключений. Распевали, как соловьи, о талантах подписантов и оставляли свои координаты для богатых коммерсантов и меценатов.

А писали рукою такое:

— Ещё скончался славный человек. Прославлялся Труп за чуб, но не в причёсках счастье, главное у чела — бег мысли, а они искони не скисли.

— Уста поэта, говорившие правду, закрыты на сон. Суета — излишняя: за это в награду — битый он.

— Речи были слаще меда, но простофили искалечили пращура народа.

— Не мил — смерти, во имя — жизни, настил — жерди, под ними — слизни.

— Сей избавитель трупов от живых — из вшей одних любитель супов.

— Угас огонь, а из нас — вонь.

— Тот ком шерсти тайком ждет мести.

— Люди, вон отсюда! Погребён — и не будет чуда!

— Жаль, что из-за тьмы краток на свете срок, но печаль — у солдаток, а мы — дети дорог.

— Похоронил его унылый народ, и на уход за могилой сил у него не достаёт. Кто пришлёт средства, за то найдёт блаженство.

— Конец командира — в ямочке, венец кумира — тапочки: новый образец на вашем виду — в нашем торговом ряду.

— И у гроба с цветами по сути покоя не стало. Чтобы с вами такое не бывало, голосуйте за радикала.

— Усопший тут — хороший труп. Плоше и в куче найдут, а лучше — пуп надорвут.

— Гранит хранит урода, а народа сердце — единоверца.

— Одним цветком земля беднее стала, одной звездой богаче небосвод, пойдем за ним быстрее шквала, удача — не тля: оживёт!

Надгробные пометы включали и любовные сонеты, и злобные наветы.

Но если поклонники покойника писали слова лести и восхищения дорогим золотым тиснением, то враги торжества с трудом, как курица лапами, царапали клевету графитом или простым гвоздём, или пуговицей, или капали, не без опаски, на чистоту гранита грязной краской.

Оттого бывало у его захоронений немало разных мнений.

Несогласных расхождения возмущали до надлома, и возникали погромы.

Ежечасно вандалы затевали безобразные скандалы, разбивали пьедесталы и обелиски, сокрушали вершки постаментов, как горшки для экскрементов, и распевали низкие подзаборные стишки, позорные для оппонентов.