Геннадий Карпов - Жизнь и необычайные приключения менеджера Володи Бойновича, или Америка 2043

– Ну что, Тайсон? Где твоя девчонка?

– Мой волк сейчас порвёт твою козу на части! – крикнул тот из-за огромных очков, и толпа двинулась внутрь помещения.

Зал оказался огромной баскетбольной площадкой. Тайсоновцы пошли на северную трибуну, смитовцы- на южную. Как они друг друга различали – я не представляю! Одежда – какая попало. Оружие разномастное. Никаких повязок или других отличительных признаков одной банды от другой я не увидел. Может, у них есть усики, которыми они ощупывают друг дружку, прежде чем пожать руку или вцепиться в горло? Не могут же все они знать друг дружку в лицо! Или могут?

Бойцы поднялись на ринг. (Один выходил под матерщинный хип-хоп, другой – под солнечное рэгги.) Удивительно, но туда же поднялся мужик в полосатой рубахе, и стал бесстрашно руководить процессом. Работа у парня была опаснее, чем у дрессировщика! Сначала ему кричали, что он недостаточно чёрный, тогда как бойцы были – можно бы чернее, да уже некуда. Но обвинение в расизме было вскоре заглушено радостным воплем: на ринг поднялась кард-гёрла с единичкой, и долго не хотела его покидать. Одни кричали, чтобы вместо боя им показали стриптиз, а Тайсон и Смит пусть бьют друг другу морды в сортире. Другие предлагали завалить сучку, чтоб не мешала серьёзному делу. Но вот звякнул гонг, и два здоровенных бугая в плавках стали молотить друг друга забинтованными кулаками. Не скажу, что это был образчик чистого бокса, но правила, как ни странно, соблюдались. Ниже пояса не били, не кусались, не пинались, а попытки клинчей лысый судья решительно пресекал. Судя по всему, оба были не новичками в этом ремесле, грамотно уворачивались и били, и к третьему раунду я уже вовсю болел за нашего. И даже не потому, что поставил на него сто тысяч. Количество раундов не оговаривалось. В перерывах между трёхминутками спортсмены отдыхали, тренеры поливали их водой из бутылок, безбашенные девчонки, в чём мама родила, носили таблички с номерами, то есть всё выглядело так, как я видел в Мексике вживую, или в России по спортивному каналу. Этих парней невозможно было не уважать. На их плечи повесили такую ответственность, но они не дрогнули, а честно делают то, чему всю жизнь учились. Вряд ли они в детстве мечтали биться за каких-то апостолов. Просто выбора им не оставили.

Зал орал, бурлил, свистел, поддерживал, одним словом – болел. В десятом раунде наш парень врезал противнику в печень, того скрючило, он упал, и не смог встать за десять секунд. Он ещё долго сучил ногами и плакал от досады, но не мог разогнуться. Зал взревел, и я подумал, что пора валить, пока не началось. Но наш боец подошёл к оклемавшемуся противнику, обнял его, поднял его руку, и крикнул в зал, что уважает его за мужество. Оба выглядели не лучшим образом, все в крови и гематомах, но обнимались так, словно родные братья встретились после годовой разлуки. Потом наш парень задвинул в микрофон целую речь о том, что люди Смита и люди Тайсона – одной крови, у них одна вековая цель, и если они будут враждовать, то белые этим обязательно воспользуются. Выступал этот хлопчик не очень литературно, но от души, тяжело дыша и сплёвывая кровь, и народ, слушая, затих. Говорил он недолго, но так эмоционально, что Мартин Лютер Кинг со своей речью о мечте вряд ли бы сорвал в этом зале более громкие аплодисменты. Потом пару слов сказал проигравший. Он уверил зрителей, что бился за чёрное дело, за объединение народа под одним знаменем, и готов был умереть в ринге за апостола Тайсона, но не получилось. Теперь всё, что он может – призвать его соблюсти договор, и стать правой рукой апостола Смита в общей борьбе. Сейчас, мол, на того смотрят сотни глаз, и если он поступит по совести, то его имя останется в веках. Чёрт! Я готов был подписаться под каждым словом! Парни говорили ещё лучше, чем дрались!

Боксёры замолчали, и народ обратил взоры на Тайсона. Тот долго сидел неподвижно, потом встал, поднял повыше свой пистолет, и вытащил обойму. Зал взревел. Кубинцы подошли к Смиту и спросили, когда можно будет решить дело со мной. Смит подозвал кого-то из своих, крикнул что-то ему в ухо, и мы пошли с провожатым на выход.

На улице стояла ночь, звёзд не было, сквозь тучи торчала половинка Луны. Провожатый подошёл к людям Тайсона, что-то им объяснил, те покивали головами, и махнули нам рукой. Я поддёрнул рюкзак, мы сели в джип, и поехали куда-то на север. Местные сидели на передних сиденьях, а я с кубинцами – сзади. Машина отъехала метров на пятьсот, когда сзади грохнул взрыв, и началась бешеная пальба. Водитель ударил по тормозам. Мы оглянулись, и увидели, как из клуба литературного вылетают клубы огненные и дымные. Из дверей выскочили пара человек, но тут же упали. Судя по грохоту канонады – все стреляли во всех. Карлос быстро достал пистолет, подставил к уху водителя, и убедительно сказал: