Игорь Голосовский - Алый камень

— За какой отъезд? — не понял Егорышев.

— Ты говорил, что собираешься на днях вернуться в Москву. Ну, так мы, наверно, поедем вместе.

— Вместе?

— Понимаешь, представитель министерства не приехал, меня вызвали туда… Вчера пришла правительственная телеграмма… Всю ночь сидел, сочинял доклад.

— Значит, ты едешь в Москву, — сказал Егорышев и провел рукой по лицу, словно смахивая паутину. — Ну что ж… Это хорошо. Мы действительно поедем вместе. Мы должны были вместе поехать, и вот мы поедем… Выпьем за нашу встречу и за наш отъезд!

Они выпили, и, Егорышев мгновенно опьянел. Голова закружилась. Им снова овладело нетерпение.

— Жалко, что сегодня нельзя поехать, — сказал он. — Давай полетим на самолете.

— Давай, — согласился Матвей, внимательно глядя на него.

— Нет, ничего не выйдет, у меня денег не хватит, — с сожалением сказал Егорышев.

— У меня есть деньги.

— Мало ли что, у тебя я не возьму.

—Почему? — нахмурился Матвей. — Почему ты у меня не возьмешь? Разве мы чужие?

— Нет, мы не чужие, — кивнул Егорышев и усмехнулся. — Мы с тобой почти что родственники!

Ему тотчас же стало стыдно, что он произнес эту глупую, пошлую фразу, но было уже поздно, он ее произнес, и Матвей ее услышал. Впрочем, Матвей ничего не понял.

— Конечно, твое дело, — спокойно сказал он. — Мне все равно. Поедем на поезде.

Пришли Леночка и Костя. Пьяный Егорышев лежал на диване и смотрел на них. Ему было смешно, что он так опьянел от одной рюмки, и он улыбался. Потом он стал тихонько смеяться. Его разобрал смех, когда он обнаружил, что Леночка и Костя не имеют никакого сходства с Матвеем. Почему он решил, что они на него похожи? Глаза у девочки и у подростка, правда, были такими же карими, как у Строганова, но разве мало на свете людей с карими глазами? Выражение лиц, губы, брови — все было совершенно другим. Егорышев подумал, что Леночка и Костя, видимо, приемные дети Матвея, да у него и не может быть никаких детей; он не был женат и, конечно, никогда не изменял памяти Наташи. Наверно, ему было скучно жить одному, и он взял Костю и Леночку из детского дома.

Егорышев хотел спросить об этом Матвея, но Матвей сидел за столом и что-то яростно зачеркивал в своем докладе. Егорышев решил, что не стоит его отрывать. Он поворочался еще немного, взглянул на Наташу, прошептал ей: «Уже скоро, лада, уже скоро…» — и уснул.

За билеты не пришлось ничего платить. В Москву специальным рейсом отправлялся самолет с багажом какой-то экспедиции, работавшей все лето в Торже, и Ройтман упросил командира корабля посадить в этот самолет Строганова и Егорышева.

Кабина была битком набита ящиками с инструментами и с образцами. Матвей и Егорышев с трудом нашли свободный уголок и уселись, тесно прижавшись друг к другу, возле мутного окошка. Начальник порта выдал им служебные билеты, в которых было написано, что они сопровождают багаж и, следовательно, отнюдь не являются бесплатными пассажирами.

Матвей махал рукой Косте и Леночке, которые стояли внизу. Домой их должна была отвести соседка. Ее же Матвей попросил присмотреть за детьми, пока он будет в Москве.

Рядом с Костей и Леночкой стояла группа сотрудников геологического управления, там были Ройтман, Анциферов и еще какие-то люди, которых Егорышев не знал.

Завертелись винты, за окном поднялось облачко желтой пыли, и самолет, пробежав по полю, плавно оторвался от земли. Ящики заскрипели и стали медленно надвигаться на Матвея и Егорышева.

— Кажется, в Москву привезут только наши кости, — сказал Строганов, с опаской поглядывая на ящики. — В Красноярске будет посадка, надо укрепить их получше.

— А где еще будет посадка? — спросил Егорышев. — В Новосибирске, Свердловске и Казани. Часов через двенадцать приземлимся на Внуковском аэродроме.

— В Москве будем в три часа дня, — подсчитал Егорышев. — Сейчас по местному времени восемь утра, но с Москвой пять часов разницы.

— Давно я не был на Внуковском аэродроме, — сказал Матвей. — Оттуда на такси можно доехать до любой гостиницы.

— Я думаю, тебе не придется ехать в гостиницу, — ответил Егорышев. — Ты поедешь в другое место.

Строганов не спросил, куда он поедет, и разговор прекратился.

В Красноярске они затянули веревками багаж, в Новосибирске пообедали, в Казани решили не выходить из кабины. Им не терпелось попасть в Москву и казалось, что, если они будут сидеть в самолете, тот взлетит быстрее. До Москвы осталось два часа. День тянулся бесконечно.