Артур Голден - Мемуары гейши

— Перестань!

— Учида-сан, я не была бы твоим другом, если бы покинула твой дом, оставив тебя в таком состоянии.

После этих слов Учида выбежал из комнаты, оставив за собой открытую дверь. Следующие полчаса, пока он отсутствовал, мы с Мамехой наводили порядок в его комнате. Вернулся Учида в гораздо лучшем расположении духа, как и предсказывала Мамеха. Правда, думаю, он стыдился своего поведения, потому что не смотрел нам в глаза. Стало совершенно очевидно, что он не обратит внимания на мои глаза, поэтому Мамеха сказала ему:

— Тебе не кажется, что Саюри очень красива? Ты хоть раз посмотрел на нее?

Несмотря на отчаянную попытку Мамехи привлечь ко мне внимание, взгляд Учида лишь скользнул по моему лицу, как тряпка, смахивающая крошки со стола. Начало смеркаться, и мы встали, чтобы уйти. Когда мы вышли на улицу, я не могла не остановиться, глядя на закат, раскрасивший небо в розовые и оранжевые тона, как бывает расписано лучшее кимоно, нет, гораздо лучше, потому что никакое потрясающее кимоно не осветит ваши руки оранжевым светом. Этот же закат солнца отразился на моих руках своеобразной радугой. Я подняла руки вверх и долго смотрела на них.

— Мамеха-сан, смотри, — сказала я ей, но она решила, что я показываю ей закат, и равнодушно повернулась в его сторону. Учида же с сосредоточенным выражением лица неподвижно стоял на пороге, теребя одной рукой свои седые волосы и глядя не на закат, а на меня.

Если вам когда-нибудь доводилось видеть известную картину Учида Козабуро, изображающую молодую женщину в кимоно, застывшую в восторженной позе с горящими глазами... В общем, с самого начала он утверждал, что я вдохновила его на этот портрет. Я никогда не верила ему. Мне сложно представить, что такую прекрасную картину могла навеять девочка, восторженно смотрящая на свои руки, освещенные закатным солнцем.

Этот потрясающий месяц, когда я опять встретила Председателя, а также повстречалась с Нобу, Доктором Крабом и Учида Козабуро, позволил мне почувствовать себя домашним сверчком, убежавшим из плетеной корзины.

Впервые за много лет я шла спать с ощущением, что не всегда буду играть в Джионе роль капли чая, пролитой на циновку. Я до сих пор не понимала ни самого плана Мамехи, ни того, как он поможет мне сделать успешную карьеру гейши, и смогу ли я, в случае успеха, связать свою судьбу с Председателем. Но каждую ночь я ложилась спать с его носовым платком под щекой, снова и снова вспоминая встречу с ним. Я напоминала колокол на колокольне, резонирующий еще долгое время после того, как по нему ударили.

Несколько недель прошло, и никто из мужчин не объявился. Мы с Мамехой начали волноваться. Но наконец, в чайный дом Ичирики позвонила секретарь из «Ивамура Электрик» с просьбой пригласить меня на вечер. Мамеха обрадовалась этой новости, надеясь, что приглашение исходит от Нобу, а я обрадовалась, надеясь, что от Председателя. Специально в присутствии Хацумомо я сказала Анти, что приглашена развлекать Нобу, и попросила ее помочь мне подобрать кимоно. Хацумомо предложила свою помощь. Глядя на нас с ней со стороны, можно было подумать, что мы очень близкие родственники. Хацумомо не хихикала, не делала саркастических замечаний и оказалась весьма полезной. Думаю, Анти ее поведение озадачило так же, как и меня. В конце концов мы остановились на зеленом кимоно с орнаментом из серебряных листьев и сером поясе, расшитом золотыми нитями. Хацумомо пообещала заглянуть в чайный дом посмотреть на нас с Нобу.

В тот вечер, подходя к чайному дому Ичирики, я подумала, что вся моя жизнь вела меня к этому моменту. Я прислушалась к голосам смеющихся, пытаясь понять, нет ли среди них голоса Председателя. Когда же я вошла и увидела его во главе стола, меня так очаровала его улыбка, хотя она и относилась к предыдущей шутке, что я с трудом удержалась от ответной улыбки. Сначала я поприветствовала Мамеху, затем других женщин в комнате, а в конце — шестерых или семерых мужчин. Поднявшись с колен, я в первую очередь подошла к Нобу, как велела мне Мамеха. Должно быть, я слишком близко подсела, потому что он тотчас же поставил на стол свою чашечку с сакэ и отодвинулся от меня. Я извинилась, но он не обратил на меня внимания, а Мамеха только нахмурила брови. Оставшееся время я чувствовала себя не в своей тарелке.

— Нобу-сан легко раздражается. Очень постарайся впредь не вызывать у него раздражение.

— Извините, госпожа, но, скорее всего, он не так хорошо ко мне относится, как вам кажется...