Артур Голден - Мемуары гейши

— Офицер, — сказала я, — мне очень неудобно, но у нас не было возможности посадить какие-то овощи.

— Значит, ваши соседи не обманули меня, — сказал он.

Он достал из своего кармана листок бумаги и начал зачитывать длинный список преступлений, совершенных нашей окейей.

Я не помню все из них, но среди них были: нелегальное хранение хлопчатобумажных тканей, сокрытие металлических и резиновых изделий, необходимых для военных нужд, неправильное использование карточек и так далее. Мы действительно делали это, как и любая другая окейя в Джионе. Наша вина, полагаю, заключалась в том, что мы жили лучше других.

К счастью, вернулась Мама. Мне показалось, она совсем не удивилась, увидев военного полицейского. Она вела себя по отношению к нему лучше, чем к самому почетному гостю. Она провела его в приемную и угостила лучшим чаем. Дверь оставалась закрытой, но я могла слышать кое-что из их длинной беседы. Когда она вышла, чтобы взять что-то, она тихонько сказала мне:

— Генерала Тоттори арестовали этим утром. Нужно спешить и спрятать наши лучшие вещи, иначе завтра их отберут.

Когда-то в Йоридо в теплые весенние дни я ходила плавать, а после этого лежала на скалах рядом с озером и ловила солнечное тепло. Но когда солнце неожиданно скрывалось за облаками, а это случалось довольно часто, холодный воздух, словно металл, обволакивал мою кожу. Казалось, сейчас тоже скрылось солнце, и я вынуждена стоять голая и мокрая на леденящем ветру. Спустя неделю после визита полицейского наша окейя лишилась того, что другие семьи потеряли давным-давно, а именно: запасов продуктов, нижнего белья и так далее. Мы всегда обеспечивали Мамеху чаем, а сейчас ее запасы оказались лучше наших, и теперь она помогала нам. К концу месяца ассоциация соседей конфисковала у нас много керамики и свитков, чтобы продать их на так называемом «сером рынке», отличавшемся от «черного рынка». На «черном рынке» продавались такие вещи, как топливо, масло, продукты, металлы и так далее. Большинство из этих позиций не разрешалось продавать. «Серый рынок» был более легальным. На нем торговали в основном домашние хозяйки, желавшие избавиться от дорогих вещей и заработать наличность. Наши же вещи продавались, чтобы наказать нас, а наличность предназначалась для других. Глава нашей соседской ассоциации — хозяйка соседней окейи — чувствовала себя очень неудобно, когда пришла забирать наши вещи. Но военная полиция приказала ей, и она не посмела ослушаться.

Если первые годы войны напоминали рискованное путешествие по морю, то где-то к середине 1943 года мы поняли, что волны стали слишком высокими, чтобы спастись. Мы не исключали, что будем погребены, как это произошло со многими. Все стали волноваться относительно исхода войны. Что-то напоминающее шутку я услышала в этот период от гейши Райхи. В течение нескольких месяцев ходили слухи, что военное правительство планирует взорвать все кварталы гейш в Японии. Нас интересовало, что же станет с нами, как неожиданно заговорила Райха:

— У нас нет времени думать об этом, — сказала она. — Ничто не может быть мрачнее будущего, за исключением разве что прошлого.

Вам это может показаться совсем не смешным, но в тот вечер мы смеялись до слез. В один прекрасный день кварталы гейш будут закрыты. Когда это произойдет, нам, скорее всего, придется работать на фабриках. Чтобы вы могли представить жизнь на фабриках, позвольте мне рассказать о подруге Хацумомо Корин.

Прошлой весной с Корин произошла катастрофа, которой очень боялась каждая гейша в Джионе. Служанка, готовившая ванну в ее окейе, попыталась сжечь газеты, чтобы нагреть воду, и устроила пожар. Вся окейя сгорела, в том числе и коллекция кимоно. Корин вынуждена была пойти работать на фабрику. Она вставляла линзы в боевую технику, используемую при сбрасывании бомб с самолетов. Время от времени она приезжала в Джион. Спустя несколько месяцев мы были потрясены тем, как она изменилась. И дело не в том, что она чувствовала себя все более несчастной, мы все себя так чувствовали. Но у нее появился кашель, ставший частью ее натуры, как песня у птицы. А ее кожа приобрела такой оттенок, словно она искупалась в чернилах, потому что на фабриках использовался уголь низкого качества. Бедной Корин приходилось работать в две смены, потому что за одну смену она получала всего тарелку жидкого супа с несколькими макаронинами или рисовую кашу с картофельными очистками, сваренную на воде.