Сергей Дубянский - Кирилл и Ян (сборник)

— Да, — хозяйка кивнула, — он никому об этом не рассказывал… Теперь вы довольны?

— Я?.. Доволен?.. Это не я сумасшедший! Это вы все сумасшедшие!..

Шкет схватился за голову. Оказывается, он уже успел привыкнуть к богатству, которое должно было вот-вот появиться. А что теперь? Опять грязный подвал и мёрзлый хлеб из мусорного контейнера?.. И это виноваты такие, вот, суки со своим лживым Богом!..

Не находя эмоциям другого выхода, Шкет ударил женщину. Защититься она не могла, и из носа хлынула кровь. Это раззадорило Шкета, и он ударил ещё раз.

— Библию они хранили!.. Нашли, что хранить!..

Взглянул на свои окровавленные руки, и это испугало его. Он опрометью бросился к выходу. Распахнув дверь, выскочил на площадку и вдруг снизу услышал голоса.

— Лейтенант, всё это как-то подозрительно. Грохот, крики… а когда тётя Шура из восьмой квартиры сказала, что к ней бомж какой-то пошёл…

— Всё вы, молодой человек, сделали верно, — успокоил другой голос, — сейчас мы проверим.

Шкет увидел неспешно поднимавшихся по лестнице людей в милицейской форме и с ними одного штатского. Страх перед милицией постоянно преследовал Шкета, но сейчас, когда он знал, что сделал, страх этот превратился в панический ужас. Подчиняясь инстинкту, он кинулся наверх, прыгая через ступеньки, и неважно, возможно ли там выбраться на чердак — главное, ощущение свободы. Бежать, просто бежать!.. Но его услышали, и гулко топая, милиционеры бросились в погоню.

Они настигли Шкета на шестом этаже. Он даже не успел узнать, был ли открыт люк, то есть был ли у него шанс… Легко скрутили и поволокли по лестнице, больно заломив руки.

…Но я ведь не убил её!.. — судорожно думал он, даже не пытаясь сопротивляться, — и всё равно, это тюрьма… А там тепло, там кормят… Ткач даже специально сел по второму разу… тем более, я ж не убил её!.. Будущее, которое возникло так неожиданно, взамен несбывшейся мечты, показалось не таким уж зловещим — это ж ничуть не хуже того, что он имеет, и Шкет вмиг успокоился …Главное, чтоб она не померла, иначе, точно, хана!.. А там всегда крыша над головой… Подумаешь, заставляют работать!.. Это даже хорошо…

Шкета втащили обратно в квартиру и бросили на пол. На всякий случай, он съёжился, закрыл руками голову, но его никто и не думал бить — так, пнули пару раз для порядка. Хозяйку уже развязали, и теперь она стояла, опираясь на человека в штатском. Наверное, это и был сосед-Володя. Под носом у неё осталась кровь, губа распухла, но смотрела она так гордо, словно где-то всё-таки было золото, которое ей удалось утаить.

…Обманула ведь, сука!..

— Так, — лейтенант уселся за стол и достал лист бумаги, — фамилия?.. — он поднял на Шкета равнодушный взгляд.

— Подождите, — неожиданно вмешалась хозяйка, и все повернулись к ней, — я не буду ничего заявлять. Отпустите его.

— То есть, как, Вера Степановна? — удивился штатский, — он же чуть не убил вас!

— Гражданочка, — лейтенант отложил ручку, — вор должен сидеть в тюрьме. Знаете такую поговорку? Завтра он опять пойдёт грабить, и тогда уж, точно, кого-нибудь убьёт. И это будет на вашей совести.

— Не пойдёт, — заверила Вера Степановна, — я его прощаю. Бог ему судья…

— Ну, вы даёте!.. — усмехнулся лейтенант, — нет, я, конечно, понимаю… Бог… Творец, там… Но проблемы борьбы с преступностью должны решать мы здесь, а не он, согласитесь.

— Я согласна, — Вера Степановна кивнула, — но он не преступник — он просто заблудившийся в жизни человек.

— Ясно, — лейтенант, в планы которого не входили философские диспуты, захлопнул папку и посмотрел на Шкета, — катись отсюда! Скажи, вот, ей спасибо, иначе б парился ты на нарах годика три. А ещё раз попадёшься на глаза, я тебя так упакую!.. Мало не покажется.

— Возьмите, — Вера Степановна протянула Шкету его ремень, — ступайте с Богом.

Шкет машинально схватил столь необходимую вещь и бросился вон. Выскочив на улицу, остановился. Его никто не преследовал, и, как ни странно, это вызывало чувство жуткого одиночества. Он никому не нужен, даже милиции!..

Смятение, возникшее в душе, перевернуло мир, который и до этого казался Шкету не слишком добрым, а теперь и вовсе отторгнул от себя маленького беспомощного человечка. Никто и не думал его прощать — на него просто наплевали и растёрли! Никто не воспринял всерьёз ни его мечты, ни его поступки. Он никому не нужен — ни плохой, ни хороший!..

Шкет будто впервые увидел серые громады бездушных домов, серые церковные купола, и всё это сливалось с серым небом. Безжизненные остовы деревьев; мёртвые, подёрнутые инеем листья… редкие прохожие не зря отворачивались, зябко кутаясь в воротники — чего смотреть на пустое место?..