Кристин Валла - Мускат

На четвертый день Уильям Пенн пригласил Клару Йоргенсен в оперу. К театру капитан был равнодушен, но ему нравилось слушать, как оперные дивы поют итальянских классиков. Клара Йоргенсен пыталась понять, о чем поют эти пышнотелые дамы, но скоро отчаялась что-нибудь разобрать. Глянув искоса на капитана, она увидела, что по его обветренным щекам текут слезы.

— Капитан! — окликнула она его шепотом. — Ты плачешь.

— Я знаю, — отозвался он. — Это ее голос. Он такой красивый!

Клара Йоргенсен посмотрела на сопрано, изливавшее в пении свою скорбь, и лоб ее прорезали глубокие морщины.

— Выше нормы? — шепотом спросила она.

— Да. Это что-то исключительное.

Клара Йоргенсен еще сильнее наморщила лоб. Она осознала вдруг, что завидует этой даме на сцене, которая может заставить мужчину плакать и запросто сказать, что она что-то исключительное. Клара Йоргенсен подумала, что не может припомнить случая, когда кто-нибудь вот так плакал из-за нее.

— Мне не разобрать, что она поет, — сказала она шепотом.

— Конечно, — улыбнулся капитан. — Это и не нужно понимать.

Клара Йоргенсен тихонько засопела и почувствовала неожиданное облегчение, когда девица с папильотками вдруг медленно опустилась на пол, испустив дух на самой высокой ноте. Капитан быстро закрыл лицо руками и тихо засмеялся.

После представления они отправились вместе в Оперный Пассаж, где русский квартет исполнял на гигантских духовых инструментах рождественские песни. Уильям Пенн спокойно надел свой шарф на шею Клары Йоргенсен, увидев, что она замерзла. Затем закурил сигарету, затянулся, придерживая ее своими грубыми пальцами, и взглянул на свою спутницу с улыбкой во все лицо.

— Понравилось тебе? — спросил он.

— Красиво, но непонятно, — отозвалась Клара Йоргенсен.

— Точно. То-то и есть! Я не имею ни малейшего представления, в чем там дело, но посмотри, какие у меня красные глаза!

Глядя на него, она невольно улыбнулась непослушными, как всегда, губами.

— А ты отчего могла бы заплакать, Клара Йоргенсен? — спросил он ее.

— От слов, — ответила она.

— Придется мне поучиться более красноречиво выражаться, — сказал он.

— А мне тогда придется научиться петь.

Он весело засмеялся и осторожно наклонил к ней голову. И вот уже забытая сигарета, выскользнувшая из его пальцев, дымится на земле, а Уильям Пенн, склонившись к Кларе Йоргенсен, целует ее в губы.

В минуту, когда старый год кончался, переходя в следующий, Клара Йоргенсен стояла, опершись на решетку балкона, выходившего на дворы старинных домов улицы Бьеррегордсгате. Небо над головой осветилось россыпью ракет. Рядом с ней все поднимали бокалы и поздравляли друг друга с Новым годом, с неба шипя падали звезды, кто-то, не жалея горла, громко выкрикивал на морозе новогодние пожелания. Кто-то, протискиваясь мимо, останавливался на ходу и торопливо чмокал ее в щечку, она вздрагивала от этих прикосновений. Крепко стиснув пальцами старинные перила, Клара Йоргенсен глядела вверх, запрокинув голову, и в ее зрачках мерцало огненное представление, разыгрывавшееся над головой.

— Ты что-то совсем притихла, Клара, — обратился к ней молодой человек, проходивший мимо с двумя бокалами шампанского. Это был друг детства, один из тех, кого она знала очень давно.

— Я всегда тихая, — сказала она.

— Да, но сегодня ты еще тише, чем всегда.

— Я подумала об одном человеке, без которого мне грустно.

— Надо же! Это для тебя что-то новенькое!

— Но это ведь здорово, правда?

— И кто же он?

— Он плавает в море.

— Вот сейчас?

— Нет.

— Где же он тогда?

Она вздохнула и слабо улыбнулась:

— Не здесь.

Затем она взяла протянутый ей бокал, закурила длинную черную дамскую сигарету и выпила с приятелем в честь Нового года. На мгновение у нее мелькнула мысль, не посоветоваться ли с ним о предмете своей грусти, но тут же подумала, что он наверняка скажет, что капитан для нее слишком стар, и это будет не тот совет, который ей хотелось бы услышать. Они еще постояли в тишине на балконе, и Клара Йоргенсен думала о том, что Уильям Пенн ей сегодня не позвонил, хотя после Рождества звонил каждый день. Без этого звонка жизнь для нее стала пустой и бессмысленной. И в этот миг Клара Йоргенсен поняла, что влюбилась в Уильяма Пенна. Тогда она вздохнула при мысли о том, что если он и завтра не позвонит, то и следующий день окажется таким же скучным и ей останется только ждать следующего дня.

Уильям Пенн появился у Клары Йоргенсен на пороге в первый день Нового года с букетом белых роз. Она изо всех сил удерживала радостную улыбку, которая так и рвалась наружу, как только она его увидела.