Елена Костюкович - Цвингер

В скверах стояли трехметровые конструкции-буквы. Из них складывалось слово «ФЕСТИВАЛЬ». Буквы были обклеены кадрами из советских, французских, индийских фильмов и портретами актеров. Актеры подобраны по парам. Ив Монтан был со Скобцевой, и было видно, что она поавантажней Симоны Синьоре.

По Садовому кольцу все гуляли по осевой.

Водная феерия, арки-радуги, столбы салюта. Впервые оснастили ночной подсветкой Кремль и Большой театр. Как бы понравилось это моему киевскому другу, художнику по свету, театральщику. Иностранцы всюду. Гораздо веселей, чем в Германии после войны. В Карлсхорсте мы сидели зашоренные, опасаясь наружу глянуть. Вокруг нас играла Европа, только нам-то не позволялось с Европой играть. Требовалось держать себя в тюрьме. То и дело у нас кого-то выдергивали на проверку, и потом уж варианты были: от выговора до ареста и посадки. За знакомство с чешской актрисой одному из сотрудников — высылка в двадцать четыре часа. За дружбу с немецкой сотрудницей музея — взыскание.

Вот такой в мой германский период была Европа. Доносы и проверки. Это в сорок седьмом. А теперь, в разгар фестиваля! Умирать не надо! Запреты, казалось, пали. Разрешили знакомиться. Пожимать руки. Чьи-то руки тянулись к нам с грузовиков, из автобусов, мы их жали. Один индус Эмилию не отпускал рукой из идущего автобуса, она чуть жизни не лишилась. Фестивальщиков везде возили на грузовиках и автобусах, но они и по улицам разгуливали. Изумляли нас штанами с «молниями» на ширинке. Атмосфера карнавала все захватывала… И мы себе брали волю наслаждаться знакомствами с ними, болтовней.

Ой ли, так ли? А, отважусь спросить, если снять покрышки с тайной памяти участников? Заглянуть не на улицы, а во дворы?

Вот об этом моя веселая история. Началась она на разгульной Мещанской улице. Завершилась на Газетном в ночном дворе. И внутри этой печальной истории звонкое американское словцо — линч.

Клацающее словцо прикатилось к нам из Америки. Тогда Америка приблизилась скачком к России, стала реальной. И с предметной пестротой, и с раздирающими конфликтами. Я, разбираясь, осознавал, сколь мы родные американцам: за благовидной внешностью и у нас и у них остервенелость, нетерпимость, ненависть к «инакому». И у них, как я узнал, страсть изничтожать тех, кто не вставляется в стандарт. Уж со мною они что бы сделали! При их страсти ломать нестандартно выглядящих, нестандартно любящих! Что за вынуждение — и у американцев тогда, — обязательно чтоб все ходили в церковь, под ручку парочкой, хи и ши, и обрастали детками, хи и ши!

У них изничтожали за оттенок кожи, за сексуальные вкусы. Или за политические — при маккартизме. Ну и у нас тот же компот. Людям, не только оригинально думающим, но и просто оригинально выглядевшим, — доставалось.

Вот об этом несколько слов я еще скажу.

На фестивале появились те, кого я очень хотел увидеть. Джаз-музыканты, битник-поэты, художники-модернисты. Я хотел поглазеть на неведомых зут-сьютсов из Америки и на тедди-боев из Британии. Зут-сьютсы, как я понял, ностальгируют по тридцатым годам. Джазисты с ватными плечами, брюки, узкие в щиколотках. В таком костюме, поди, танцевать неудобно. Ясно, почему в хип-хопе парень стоит на месте и только партнерша около него скачет. А американцам они казались подозрительными… Отношение по одежке, распространенное и у нас. Мне лично сколько раз тыкали: где галстук? У нас придираются к тем, кто хоть чуть не так одет. Должен по стандарту, на все пуговицы, и с женой.

Так вот и в Америке было, могу сказать, нечто очень советское. Комитет их военной промышленности решил нормировать метраж, допустимый для пошива одежды. И погорели длиннополые зут-сьютсы. Но по принципу «нельзя, но если очень хочется, то можно» костюмы стали шить в подпольных мастерских. И зуты у них — символ антипатриотичного поведения. В точности как стиляги у нас.

Кстати, были и при Гитлере какие-то вроде стиляги. Назывались «свинг-кидс». Золотая молодежь. Рисковали, еще как! Даже в лагерь их могли оприходовать. Фатеров под монастырь подводили. У них были клетчатые пиджаки, длинные. И те же самые туфли на манной каше. С густой резиновой подошвой. А зачем? На манке танцевать удобнее, вот зачем. Объяснение.

Ну а теперь о линчах. У немцев тоже попер на этих свинг-кидсов гитлерюгенд, по указке райкомов. Употребляли те же методы, которые потом антифашисты во Франции. Что творили французы с женщинами, которые, по их сведениям, сожительствовали с оккупантами или просто имели какие-то контакты! То, что обиднее, унизительнее и неприятнее всего бьет по женскому достоинству. Сбривали волосы, унижали.