Юстейн Гордер - Апельсиновая девушка

«Не будь ребенком, Ян Улав! Я ведь уже объяснила. Я думала: где может быть Ян Улав? И куда пошел бы он, чтобы найти меня, то есть если бы он хотел меня найти, после того как два раза видел меня с большими пакетами апельсинов? Уверенности у меня не было, но я решила, что ты стал бы меня искать на нашем самом большом фруктовом рынке. Я много раз приходила туда, надеясь встретить тебя. Но я побывала и в других местах. Я была на Клёвервейен и была на Хюмлевейен. Один раз зашла даже к твоим родителям. Я пожалела о своем приходе, как только мне открыли дверь, но сделанного не воротишь. Я что-то пролепетала о доме моего детства, о старых местах. Мне не понадобилось называть себя. Обрати на это внимание. Они сразу узнали меня. Пригласили в дом, но я отговорилась тем, что у меня нет времени. И рассказала им, что меня приняли в школу живописи в Севилье».

Мне было трудно поверить, что все это правда. «Они не сказали мне ни слова», — заметил я.

Теперь у нее на губах играла загадочная улыбка. Мне показалось, что она похожа на Мону Лизу, наверное, потому, что я все время помнил о школе живописи. «Я взяла с твоих родителей обещание, что они не скажут тебе о моем приходе. Пришлось даже придумать какое-то объяснение, почему ты не должен об этом знать», — сказала она.

Я онемел. Всего несколько дней назад я показал родителям открытку из Севильи. Я тогда ворвался к ним и сказал, что собираюсь жениться. Только теперь до меня дошло, почему они так быстро и охотно одолжили мне денег на билет. И даже не спросили, разумно ли ехать в Севилью посреди семестра только затем, чтобы постараться найти там девушку, которую я несколько раз встретил в Осло.

Апельсиновая Девушка продолжала: «В большом городе всегда трудно найти определенного человека, особенно трудно случайно встретиться с ним на улице, если как раз этого тебе больше всего хочется. А ведь часто именно это и нужно. Я собиралась ехать учиться в Испанию и должна была быть свободна. Но если два человека только и делают, что ищут друг друга, нет ничего удивительного, что они время от времени встречаются».

Я переменил тему. Переменил место действия, как мне показалось.

«Ты раньше бывала когда-нибудь на богослужении в соборе?» — спросил я.

Она отрицательно покачала головой: «Никогда. А ты?»

Я тоже отрицательно покачал головой. Она сказала: «В тот день я посетила и двухчасовое богослужение. А потом бродила по улицам и ждала следующего. На этот раз ты уже должен был прийти. Ведь наступало Рождество, и я собиралась уехать из страны».

Кажется, мы долго молчали. Но была одна красная нить, к которой я должен был вернуться. Я спросил: «Так, значит, в „тойоте" был не Могенс?»

«Нет», — ответила она.

«А кто же тогда?»

Она помедлила с ответом. «Никто», — сказала она наконец.

«Никто?» — переспросил я.

«Что-то вроде старой любви. Мы учились в одном классе в гимназии».

Наверное, я улыбнулся. Потому что она сказала: «Ян Улав, нам не принадлежит прошлое друг друга. Главное, есть ли у нас общее будущее».

И тут я позволил дерзость, из-за которой чуть было не лишился веры в наше с ней общее будущее. Я сказал: «To be two or not to be two? That is the question».

По-моему, ей мои слова показались немного глупыми. Чтобы сгладить впечатление, я заговорил о другом. Я воскликнул: «Но все эти апельсины? Зачем тебе понадобилось столько апельсинов? Что ты с ними делала?»

Она рассмеялась. Потом сказала: «Все-таки они тебя заинтересовали! Эти апельсины помогли мне заманить тебя на Юнгсторгет. Эти апельсины заставили тебя заговорить о лыжном походе через Гренландию. Восемь собак в упряжке и десять килограммов апельсинов».

Я не мог этого отрицать. Однако повторил: «Что ты с ними делала?»

Она посмотрела мне в глаза, так же как смотрела мне в глаза в Осло. И очень медленно сказала: «Я собиралась их писать».

Писать апельсины? Я был поражен. «Все сразу?»

Она изящно кивнула. Потом сказала: «Мне нужно было научиться писать апельсины перед отъездом в Севилью».

«Но так много?»

«Да, так много. Я упражнялась».

Я недоуменно покачал головой. Может, она меня дурачит? Я сказал: «Но ведь ты могла купить один апельсин и писать его много раз».

Она с огорченным видом склонила голову набок: «Нам с тобой предстоит еще о многом поговорить в ближайшее время, боюсь, ты слеп на один глаз».

«На какой?»

«Не существует двух одинаковых апельсинов, Ян Улав. Даже травинки, и те отличаются друг от друга. Поэтому ты и приехал сюда».