Владимир Сотников - Вангелия

Сундук она попросит подержать пока на складе, авось кладовщик ей не откажет, а когда устроится, то заберет его на новое место. Если найдется на всем белом свете такое место, где она сможет приклонить голову…

Ольга встряхнула головой, отгоняя эти мысли. Они некстати лишают сил, и впускать их в себя нельзя.

Она взяла с книжной полки гербовник дворян Тамбовской губернии. Книга была старинная, тяжелая, и Ольга заколебалась: может, оставить ее в сундуке до лучших времен? Но тут же в ее памяти так ярко встали картины детства – просторный парк бабушкиного имения, балкон, на котором пили чай по вечерам, и вот этот старинный гербовник, который бабушка листала, рассказывая ей о соседях, и как история целой огромной ее страны, России, представлялась от этого маленькой Ольге такой близкой, словно все события этой истории происходили лично с нею…

Ольга уложила гербовник в чемоданчик поверх других вещей, захлопнула крышку и не оглядываясь вышла из комнаты.

Уже смеркалось, и аллея старого парка была полна пугающих своей загадочностью теней и шорохов.

– Ты права, Ванга, – вслух произнесла Ольга. – Не надо бояться.

И как же все-таки удивительно! Слова эти вырвались у нее непонятно почему, для самой себя неожиданно. Но стоило их произнести – и душу охватила та же необъяснимая легкость, какая охватила ее, когда Ольга увидела издалека, от поворота сельской улицы, слепую свою подругу, стоящую у калитки.

Она взяла чемоданчик и решительно зашагала к воротам парка.

Глава 21

Отец появлялся дома так редко, что иногда Ванга говорила Любке:

– Бедная ты, бедная! Как сирота растешь.

Но Любка все равно любила отца. Пусть он молчаливый, даже мрачный – не стоит на него за это обижаться, Ванга ведь сама так говорит. У отца работа тяжелая и, главное, беспросветная – это тоже Вангины слова.

Поэтому, когда хмурым зимним днем Панде вошел во двор, Любка радостно завопила, стоя на пороге дома:

– Папа!

Ванга тоже обрадовалась, но когда она обратилась к отцу, в голосе ее прозвучала и тревога.

– Папа, ты почему так рано пришел? – спросила она. – А овцы?

– Чтоб они сдохли! – в сердцах бросил он.

– Что случилось? – еще больше встревожилась Ванга.

– Пропала одна. Всю ночь искал, – ответил отец. – Хозяин сказал, чтоб была или овца, или деньги. А откуда у нас деньги, за овцу ему платить?

– Что же делать? – растерянно спросила Любка.

Она стояла поодаль, переводя взгляд то на отца, то на Вангу. Как будто кто-нибудь из них мог сделать так, чтобы овца нашлась.

– Дайте поесть, – буркнул отец. – Потом опять искать пойду. Не найду – хозяин будет думать, что я ее продал.

Любка думала, что Ванга сейчас засуетится с обедом, как это обычно бывало, если приходили на короткое время домой отец или братья. Но она замерла, словно прислушиваясь к чему-то. Вид у нее стал отрешенный и пугающий.

– Ты чего? – недоуменно спросил отец.

– Сейчас, сейчас… – проговорила Ванга.

– Что – сейчас? – пожал плечами отец. – Поесть, говорю, дай!

Ванга не обращала внимания на его просьбу.

– Он ее украл, – голосом таким же отрешенным, как и весь ее вид, произнесла она, не трогаясь с места.

– Кто? – не понял отец.

– Бородатый. У него лицо… неправильное. Пятно большое, темное. Вот тут.

Ванга указала на свою щеку – так, будто это у нее было на лице темное пятно.

– Что ты плетешь? – сердито сказал отец.

Но она продолжала говорить этим странным, не своим голосом:

– Он из соседнего села, вон оттуда. – Ванга махнула рукой на заходящее солнце. – Ночью украл овцу из стада, которое ты пас.

– Откуда ты знаешь, что ночью? – спросил отец почти испуганно.

– Ты спал, а он пришел и забрал. Я… во сне увидела.

– Как во сне?! – вскричал отец.

От его возгласа Ванга встрепенулась. Любка даже сказала бы, что она открыла глаза, если бы глаза сестры не были закрыты навсегда.

– Это… не первый раз такое, – смущенно сказала Ванга. – Я во сне что-то увижу, а потом сбывается.

– Потом люди от тебя шарахаются, вот что! – в сердцах воскликнул отец. – Нас скоро в церковь не будут пускать!

Он сокрушенно махнул рукой и ушел в дом.

Когда Панде вышел из дому, за окном только-только начинал брезжить рассвет. Любка и Ванга спали крепким сном. И хорошо, что дочки не слышали, как он уходит: Панде чувствовал некоторое смущение. Что это ему, в самом деле, взбрело в голову проверять бессмысленные предсказания Вангелии? Может ли разумный человек в такое верить?