Владимир Сотников - Вангелия

Он неловко погладил Вангу по голове.

– Спасибо, мой родной, – всхлипнула Ванга. – Совсем ты взрослый стал…

– Пошли в дом. – Васил помог ей подняться с земли. – Не бойся. Никто тебя не обидит.

Ванга улыбнулась сквозь слезы.

– Пока вы со мной – никто…

– Да! Ты же не одна, – для верности добавила маленькая Любка.

– Не одна, – эхом откликнулась Ванга.

«Я одна, – с тоской подумала Ольга. – Зачем себя обманывать? Я одна, и я не справлюсь».

Думая это, она не забывала внимательно наблюдать за воспитанниками, выходящими из класса.

– Будьте осторожны на лестнице, – напомнила им Ольга. – И прислушивайтесь внимательно, не пропустите звонок на следующий урок.

Дети разбрелись по коридору. И тут же открылась дверь директорского кабинета.

– Госпожа Васильцова, зайдите ко мне, – стоя на пороге, сказал Гачев.

Он посторонился, словно подтверждая Ольге свой приказ войти в кабинет.

– Зачем? – холодно спросила Ольга.

Она ждала этого. Она надеялась, что этого не произойдет, но, надеясь, понимала: произойдет обязательно.

– Вы считаете, я обязан отчитываться перед подчиненными, зачем мне понадобилось побеседовать с кем-либо из них? – усмехнулся он.

Что оставалось делать? Ольга вошла в кабинет. Директор захлопнул за нею дверь.

Он не сел за свой стол и не предложил сесть Ольге.

– Слушаю вас, господин Гачев, – все с той же холодностью произнесла она.

– А слушать вам сейчас не обязательно.

Стоило им остаться наедине, как его тон переменился совершенно – стал неприкрыто-глумливым. Да что тон!.. Он схватил Ольгу за руку, резко рванул к себе и толкнул на стол. Несмотря на ошеломляющую грубость этого жеста, Ольга сразу же стала вырываться. Да, именно этого следовало ожидать, и к этому она была готова!

Но кажется, Гачев тоже был к этому готов. Он навалился на нее всем телом, прижал ее к широкой столешнице.

– И трепыхаться… тоже… не обязательно… – пыхтя, приговаривал он.

Слово «трепыхаться» показалось Ольге таким унизительным, что сила ее удвоилась. И с этой удвоенной силой она оттолкнула Гачева.

Директор отлетел в сторону и едва удержался на ногах. Ольга распрямилась и на всякий случай отошла от стола.

– Что вы себе позволяете?! – возмущенно проговорила она.

Правда, собственное возмущение сразу же показалось ей излишним – много чести будет этому ничтожеству! – и она принялась поправлять прическу, стараясь скрыть этим обычным дамским жестом свое волнение.

А вот Гачев ничуть не пытался скрыть своей ярости.

– Это вы что себе позволяете?! – клокочущим голосом выговорил он. – Забыли, кто вы такая? Так я вам напомню! Лицо без гражданства! Без паспорта! Вы из милости живете в этой стране и из милости работаете в этом заведении! Одно мое слово, и вы завтра же окажетесь на улице! Вам непонятно, что это значит? Объясняю: это значит, то, что я предлагаю вам сделать сейчас, вы будете делать ежедневно. За очень небольшие деньги! А то и бесплатно, просто за кусок хлеба! Нравится такая перспектива?

Ольга смотрела на его разъяренное лицо и не знала, что сказать. Да понимает ли он человеческие слова вообще?

– Какой же вы мерзавец… – только и смогла произнести она.

– Советую выбирать выражения! – взвился Гачев. И зловеще добавил: – Пока – только советую. И учтите: насиловать вас я не собираюсь. Сейчас была просто минутная слабость. Пардон! – цинично хохотнул он и похлопал ладонью по столешнице. – Я уверен, вы сейчас же сами сделаете все, что положено. Ну! У нас мало времени. Перемена заканчивается.

Ольга медленно подошла поближе к столу.

– Вот так-то лучше. – Ухмылка Гачева стала еще шире. – В вашем положении не стоит быть чересчур разборчивой.

Не говоря ни слова, Ольга отвесила ему хлесткую пощечину и вышла из кабинета.

Что он шипел ей вслед, с трудом сдерживая крик, ее уже не интересовало.

Спокойствие, с которым она собирала вещи, самой ей казалось удивительным. Но она собиралась именно что спокойно, неторопливо, стараясь ничего не забыть. Впрочем, вещей у нее было так немного, что забыть о какой-нибудь из них было бы затруднительно.

Все же уместить их все в чемоданчик, который она могла бы нести в руках, было, конечно, невозможно. Поэтому Ольга положила в него лишь самое необходимое, а все остальное упаковала в большой сундук из-под маминого приданого. Это был тот самый сундук, с которым Ольга приехала несколько лет назад из Софии в Земун после того, как умерли ее родители и старая их подруга предложила ей работать в Доме слепых, в котором директорствовала.