Евгений Будинас - Давайте, девочки

Еще с полгода до того он заметил, что в момент оргазма его «причиндал» уже не выкидывает струю оптимизма, а лишь вяло опорожняется, как бы виновато и без всякого напора.

Особого значения он тогда этому не придал, хотя и огорчился, решив, что вот и его посетил один из симптомов неотвратимо подступающей дряхлости. Но, увы, все оказалось гораздо хуже.

У него не работала простата. Его предстательная железа, уже пораженная раком, перестала подавать поток жидкости, в котором обычно выносится мужское семя.

Теперь, пробираясь к цели не в мощном потоке, а своим ходом, его «шишёлики» (от литовского – шестнадцать), как когда-то шутливо назвала его сперматозоиды Вторая Супруга (с учетом их литовской родословной), застревали в стволе. И сохранялись там, когда он подмывался перед все еще обязательным для него «вторым разом». Вот, в этот второй раз они своим ходом в Маленькую и притопали…

Но теперь ее подзалет оказался лишь одной из частных неприятностей, на него свалившихся, пусть много и сокрушившей, но все же только неприятности, далеко не самой главной – на фоне общей беды.

Письменное заключение врачей было категоричным.

Оно походило на табель с девятью двойками, с которым Рыжюкас покинул девятый класс. Или на «волчий билет», который ему выдали, выгоняя из института. С таким никуда не сунешься.

Основное он для себя выписал, машинально отредактировав и переведя с медицинского на нормальный, человеческий язык, для ясности пронумеровал по пунктам.

Пунктов набралось пять.

1. Организм безнадежно разрушен обширными метастазами.

2. Облучение или химиотерапия, подавляющие злокачественные опухоли, уже не имеют смысла – слишком их много. Только экстренная операция…

3. Хирургам, возможно, удастся удалить опухоль и пораженные метастазами ткани, не затрагивая жизненно важные органы…

4. Дальше? Только гормональная подпитка, которая поможет организму продержаться…

5. При ожидаемом прогрессировании болезни – «симптоматическое лечение» (снимающие боль наркотики).

И все это – в лучшем случае. Если операция пройдет успешно. Но еще вопрос, кто ее возьмется делать.

В Вильнюсе не возьмется никто, таких специалистов здесь попросту нет, так как болезнь зашла слишком далеко. На Западе это будет стоить дорого. «Сколько?» – «От восьмидесяти до ста двадцати тысяч». Но и там будут отговаривать: риск не слишком оправдан. Потому что, даже в случае успеха, рискованная операция обеспечит лишь отсрочку финала, максимум на год-полтора, ну а при самом благоприятном исходе изнурительная болезнь протянется года два…

Короче, жить будем плохо, но зато недолго. Как сказал, правда по другому поводу и обращаясь не к Рыжюкасу, а к народу (тоже, впрочем, не вполне здоровому) всем известный «шутник» – глава белорусского государства.

Рыжюкасу показалось, что это – как бы слишком…

Похоже, что в этой партии с жизнью у него получился крупный перебор.

Лет пять назад, в двухэтажном номере Дома творчества, он подскочил спросонья к телефону, поскользнулся, сбегая вниз, в темноте на винтовой лестнице (восемь ступенек) и кубарем полетел. Лестница была крутая, его мотало и швыряло, ударяя о перила мослами, а он никак не мог за что-нибудь ухватиться.

Было больно, но это – ладно. Больно было восемь раз кряду, как если бы он восемь раз падал и ударялся. Он потом пересчитал – и ступеньки, и синяки. Это было так обидно, что внизу Рыжюкас чуть не заплакал, как ребенок, – не столько от боли, как от досады.

Сносить удары он был, конечно, натренирован. Но досадно, когда их много, когда непонятно за что, да со всех сторон, да еще и подряд.

Именно так его несколько лет назад били ножом, наверное, проучая за слишком лихое начало бизнеса в Вильнюсе, хотя, может, и ревнивые придурки от политики «заказали» – за то, что они его из Минска вышвырнули, а у него все так успешно складывалось без них. Ведь напали на него сразу после того, как информация («Писатели покидают Беларусь») о его жизни в Вильнюсе просочилась в Интернет. И тут же в нескольких белорусских газетах написали, как замечательно ему живется при литовском капитализме, хотя никому никаких интервью о своем благополучии и своих бизнес-успехах он не давал.

…Три здоровых амбала направились к нему, когда он в темном углу двора выходил из машины, держа в руке мобильник и собираясь звонить. По их мрачному виду он сразу сообразил – нет, не кто к нему движется, а зачем.