Евгений Будинас - Перловый суп

Через какое-то непродолжительное время к музею прибежала не вполне одетая, лишь в наброшенной шубке, Мишель с сообщением, что баня горит. Раздались крики гостей: «Пожар!», началась суматоха. Наиболее решительные и стойкие кинулись к бане.

Огонь тушили азартно, пока не поняли, что это абсолютно бесполезно — перегородки под обшивкой уже пылали, как угли. Борьбу с огнем решили прекратить. Успели только снять столешницу подвесного стола и подвесные сидения. Очень скоро баня превратилась в огромный костер.

Послали за водкой. Наполнили стаканы. Выпили, завороженно глядя на огонь. Баню, конечно, жалко, но зрелище было потрясающее!

Вдруг, в этой полной тишине, нарушаемой лишь треском горящего дерева, к Будинасу подошел сторож бани (кажется, Гришка), отвечавший как раз за ее сохранность. Он поднял стакан водки и торжественно произнес: «С днем рождения, Евгений Доминикович!».

Встреча в администрации

Будинасу позарез нужно было встретиться с важным чиновником, который делал жизнь «Полифакта» невыносимой. После многочисленных обращений чиновник согласился его принять, обозначив, что отводит на встречу ровно четыре минуты.

Как только Будинас зашел в кабинет, чиновник, даже не поздоровавшись, начал крыть на чем свет стоит и «Полифакт», и Будинаса, и все, что с ними связано. Орал, не прерываясь ни на секунду.

Какое-то время Будинас постоял, послушал. Потом развернулся к выходу.

— Куда? — аж взвился чиновник.

— Четыре минуты истекли, — Будинас постучал по циферблату часов. — А ты — козел вонючий.

И вышел из кабинета.

Чиновник нагнал Будинаса уже на лестнице, едва упросил вернуться в кабинет, даже достал из сейфа бутылку коньяка. Проговорили они добрых полчаса.

Жаль, пользы от этой встречи для «Полифакта» не было никакой.

При всей демонстрации Будинасом своей жизненной прожженности и ушлости, при всех его способностях, как ему казалось, разбираться в специфике и тонкостях многих профессий, он мог поразить и своей невероятной наивностью. Вот один из примеров.

Когда «Дудутки» начали превращаться в нечто реальное, рабочие приступили к обустройству родника на берегу Птичи. Им все объяснили, завезли необходимые материалы. Но вдруг я вижу, что кладку подпорной стенки начали неправильно: камни не выбирают, а используют те, что первыми под руку подвернулись. В итоге камни из плоскости подпорной стенки торчат, как попало; одним словом, не конструктивно, а потому и некрасиво. Я предложил мастерам, пока есть возможность, первые ряды разобрать и переделать, объяснил, как именно. Они согласно покивали головами, и на этом я успокоенный уехал.

Вопли и крики Будинаса я услыхал издали, когда через несколько дней приехал в будущие «Дудутки». Ругал Будинас все на свете: и камни, и стенку, и родник, и рабочих, и погоду, причем, многократно и в разной последовательности. Каково же было мое удивление, когда выяснилось, что источник его невероятно тяжких страданий не кто иной, как я.

Оказывается, строители продолжили класть бутовую стеночку так, как им было проще, не подбирая камни. Конечно же, получился сплошной ужас, действительно, было из-за чего вопить. Но самое главное было в том, что рабочие утверждали, что именно я велел так делать. А они, якобы, сами-то понимали, что получается не очень хорошо, но что поделать, ведь им так сказали. И вот тут Будинас сходу, не прекращая ругаться, объявляет, что мне он ничего за этот родник не заплатит, а мои деньги отдаст вот этим замечательным парням, по-настоящему, искренне переживающим за порученное им дело. А со мной он еще отдельно будет разбираться.

Но ведь мы с ним о деньгах относительно этого родничка и вовсе не договаривались. Причем тут оплата? Так захотелось ему возразить, и возразить крайне резко, ведь это явная несправедливость! Уязвлено было мое самолюбие, хотя доказать, что именно я говорил рабочим об этой стеночке, какое задание им выдал, я никак не мог.

И вдруг моментально, как озарение, я понял, что все это, относительно моего наказания, он разыгрывает, образно говоря, «бутафорит». Ну как по иному он мог заставить этих горе-строителей переделать практически завершенную работу? А теперь в их глазах он предстал борцом за вселенскую справедливость. «Этот бездельник-архитектор», «эта извечная вражина» (это самое мягкое, что запомнилось) всех добросовестных строителей, наказан. А уж вы, ребята, постарайтесь и сделайте работу, как надо. И Евгений Доминикович еще долго потом ходил с видом победителя.