Владимир Владмели - 11 сентября и другие рассказы

В госпитале Полине дали лекарство и подключили к монитору. Костя внимательно наблюдал за тем, что происходило на экране. Форма и частота колебаний всё время менялась, но медсестра, очень полная молодая негритянка, сказала, что лекарство действует не сразу и результат будет виден только через некоторое время. Пытаясь их отвлечь, она стала жаловаться, что никак не может сбросить лишний вес, хотя с удовольствием отдала бы фунтов 50 любому желающему. Ведь она собирается заводить ребёнка, а худым рожать гораздо легче. Мужу, правда, её полнота нравится, но она в глубине души завидует таким женщинам, как Полина.

— Не надо завидовать, у каждого свои болячки, — сказал Костя.

— Аритмию вылечить гораздо легче, чем полноту, — возразила негритянка.

Пришёл врач, посмотрел кардиограмму и сказал:

— Привести сердце в нормальное состояние мы можем либо ударной дозой лекарства, либо электрошоком. Если вы выберете лекарство, то вам придётся остаться у нас на ночь, потому что это своего рода химеотерапия и мы должны будем за вами проследить. После электрошока мы сможем вас отпустить домой. Что вы предпочитаете?

Полина вопросительно посмотрела на Костю.

— Электрошок, — не колеблясь ответил он. Слово «химеотерапия» вызывало у него очень неприятные ассоциации.

Пока техник готовил аппаратуру, медсестра попросила Костю заполнить специальный бланк.

— Зачем? — спросил он.

— Таков порядок.

— Значит, электрошок не безопасен?

— За десять лет у нас не было ни одного несчастного случая.

Полину повезли в другую палату, где уже заканчивали подготовку оборудования. Там ей дали таблетки и стали подсоединять провода.

— Это снотворное, — пояснил врач, — оно необходимо, чтобы больные не помнили, что с ними произошло. А вы лучше сядьте, — посоветовал он Косте, — мало ли что…

Он подошёл к кровати, проверил всё ли готово и дал команду технику. Тот нажал кнопку и Полина дёрнулась так, как будто её сильно встряхнули. Костя побледнел. Он прекрасно знал, что такое электричество и ему страшно было представить какой силы разряд прошёл по телу его жены. Полина показалась ему маленькой и беззащитной. Если бы на её месте была медсестра, она бы, наверно, ничего и не почувствовала. Он взглянул на врача, а потом, вслед за ним перевёл взгляд на монитор. Колебания стали почти незаметными.

— Ещё раз, — сказал доктор спокойно.

Полину опять тряхнуло, колебания на экране возобновились, но её глаза оставались закрытыми. Врач большим пальцем приподнял её веко. Так обычно проверяли, жив человек или нет. У Кости задрожали колени и он опустился на стул. Он со злобой посмотрел на доктора, для которого Полина была статистической единицей. Он и теперь спокойно поднёс к её носу ватку с нашатырным спиртом.

Резкий запах подействовал, Полина повернула голову, на лице её стала появляться краска, дыхание сделалось глубже и она открыла глаза. Медсестра подождала пока она окончательно пришла в себя и сказала:

— Ну, вот видите, у вас восстановилось ровное сердцебиение, — она впервые за весь вечер показала на экран монитора, — доктор заполнит историю болезни и даст направление к специалисту, но самое главное хороший уход. Это входит в обязанности мужа.

— А если его нет? — еле слышно спросила Полина.

— Как нет? — обеспокоенно сказала негритянка, переводя взгляд с Полины на Костю. Ей даже в голову не могло придти, что эти двое не связаны брачными узами.

— Она шутит, — успокоил сестру Костя.

— Не надо так шутить, это очень… — сестра пыталась подобрать правильное слово, — это очень опасно.

— Больше не буду, — сказала Полина, глядя Косте в глаза, — никогда.

— Гриша в любой другой стране уже был бы академиком, — сказала Тамара, — а здесь он до сих пор старший научный сотрудник.

— Значит, больше не заслужил, — ответил её отец.

— Конечно! В Советском Союзе человек-еврей по фамилии Рабинович и не мог заслужить больше. Удивительно как вообще ему позволили докторскую защитить.

— Чушь всё это, — возразил полковник, — у меня есть сотрудник еврей в доску, а преподаёт на военной кафедре технического ВУЗа.

— Ну и что?

— То, что он работает в Москве с интеллигентными ребятами, а не в тундре с новобранцами. За такое тёплое местечко любой офицер глотку бы перегрыз.

— Не всем офицерам нужна Москва, в театрах они не бывают, на выставки не ходят, а водку глушить можно где угодно.