Кормак Маккарти - Содом и Гоморра. Города окрестности сей

— Да-а, сдается мне, что, если два бока лошади друг с другом даже не разговаривают, у седока могут возникнуть большие проблемы. Вся лошадь в целом не способна даже двинуться одновременно в каком-нибудь одном направлении. Я что-то не так говорю?

Орен сидит курит. Покосился на Троя:

— Вообще-то, я не авторитет в том, что касается лошадиных мозгов. Я просто рассказываю вам, как это выглядит с точки зрения ковбойской практики. Пусть у коня два бока, но — и я говорю это вам по опыту — все, что ковбою нужно, — это работать с одним его боком, а другой оставить в покое.

— Я некоторых людей встречал таких же. На самом деле даже многих.

— Ага. Я тоже. Но, думаю, люди это в себе как-то вырабатывают. А у коня это от природы.

— Слушай, а нельзя с обоих боков коня натренировать одинаково?

— Ну, ты меня уже достал.

— Черт побери, это же естественный вопрос.

— В принципе, наверное, можно. Не исключено. Но это трудная задача. Для этого надо вплоть до того, чтобы самому раздвоиться.

— А что? Представить себе, что у тебя есть брат-близнец…

— Думаю, в принципе так поработать с конем можно. Но не знаю. А что будет, когда все получится?

— Будешь иметь уравновешенного двубокого коня.

— Да ведь не будешь! Получишь коня, который будет думать, что перед ним два тебя. А представь, что будет, когда в один прекрасный день он увидит вас обоих у себя с одного бока. А?

— Наверное, подумает, что у твоей мамани родились сразу четверо близняшек.

Орен смял в пепельнице окурок.

— Да нет, — сказал он. — Конь подумает то же, что и все прочие.

— Что именно?

— Что ты сдурел, как последняя помоечная крыса. — Он отодвинул стул и встал. — Всем до завтра. Увидимся утром.

Кухонная дверь закрылась. Трой покачал головой:

— Старина Орен теряет чувство юмора.

Джон-Грейди улыбнулся. Большим пальцем оттолкнул от края стола свою тарелку и откинулся на стуле. В окно ему было видно, как Орен поправил шляпу, прежде чем направиться по узкому проезду к маленькому домику, в котором он жил вдвоем с кошкой. Как будто мертвому прошлому не все равно и оно будет напрягаться, чтобы что-то заметить. Он ведь не всегда был ковбоем. Был шахтером в Северной Мексике, участвовал в войнах и революциях, был подсобником на нефтяных полях Пермского бассейна {43} 43 …нефтяных полях Пермского бассейна… — богатый нефтью район Западного Техаса. Названием обязан геологическому периоду, в течение которого образовалась залегающая там нефть. и матросом, причем поплавать ему пришлось под тремя разными флагами. Когда-то был женат.

Джон-Грейди вылил себе в рот последние капли кофе со дна кружки и поставил ее на стол.

— У Орена-то как раз все в порядке, — сказал он.

В верховьях распадка перейдя на другую сторону, он почуял то, что уже унюхал конь. В холодеющем вечернем воздухе обнаружилось некое направление, с которого явственно пованивало падалью. Он остановил коня, поворотился в седле и повел носом, но запах куда-то делся. Развернув коня, он посидел, глядя вдоль распадка вниз, потом вновь пустил коня вперед по узкой коровьей тропке. Поглядывая на виднеющихся сквозь кусты коров, бредущих впереди, конь прядал ушами.

— Я подскажу, что тебе надо будет делать, — сказал коню Джон-Грейди.

Сотней ярдов ниже с дальней стороны распадка вонь донеслась опять, и он скомандовал коню остановиться. Конь встал в ожидании.

— Ты не поможешь мне найти дохлую корову? Ну пожалуйста, — сказал Джон-Грейди.

Конь стоит ждет. Он снова пустил его вперед, они спустились еще на четверть мили, конь перешел на свой привычный аллюр и больше не обращал внимания на коров, бредущих в отдалении. Еще чуть-чуть проехали, и Джон-Грейди опять остановил коня, понюхал воздух. Посидел в седле неподвижно. Потом развернул коня и начал вновь подниматься прежним путем.

Глядел во все глаза, искал зацепку, и в конце концов запах заявил о себе сильно и явственно. Вечерело. Он спешился, стоит смотрит на облепленный мухами труп новорожденного теленка, которого кто-то затащил в центр креозотового куста посреди широкой открытой поляны. Дождя не было уже недели две, так что на каменистой почве отчетливо виднелись следы волочения; он немного прошел по ним туда, откуда теленка волокли: все искал участок либо песчаный, либо где земля немного помягче — вдруг где-то отпечатался след ноги, — но не нашел ничего. Вернулся, набрал повод и вскочил в седло, после чего огляделся, чтобы заметить место, а потом поехал снова вниз по распадку.