Ричард Пол Эванс - Путь

— А знаешь, когда я поняла, что выйду за тебя замуж?

— Когда?

— В клубе. Ты сказал, что никогда не оставишь меня.

Ее лоб перерезали морщины, будто воспоминания требовали болезненного напряжения.

— Ты помнишь? — прошептала она.

— Да.

Маккейл с трудом проглотила слюну.

— Ты никогда меня не оставлял.

— И никогда не оставлю.

— Зато я тебя оставляю, — помолчав, промолвила она.

Лицо Маккейл было мокрым от слез.

— Не надо так говорить!

— Обещай мне…

— Микки, не надо…

— Прошу тебя, выполни две мои просьбы.

У меня заколотилось сердце.

— Какие?

— Не оставляй меня.

— Ты же знаешь, я никогда тебя не оставлю.

Она снова с трудом проглотила комок слюны.

— Я не хочу умирать в одиночестве.

Меня прошиб холодный пот.

— Микки, не говори таких слов. Ты не умрешь.

— Прости. Понимаю, тебе тяжело это слышать.

— Ты справишься с этой чертовой инфекцией. Мы справимся.

— Ладно… пусть так.

Эти слова она произнесла одними губами и вновь закрыла глаза.

Через несколько минут в палату вошла медсестра. Она проверила показания мониторов и нахмурилась.

— Что случилось? — спросил я.

— У вашей жены падает кровяное давление.

— Чем это опасно?

— Я должна сходить за доктором. — И медсестра быстро покинула палату.

Вскоре после ее ухода Маккейл открыла глаза, но на меня не смотрела и ничего не говорила.

— Микки, ты не можешь уйти, оставив меня. Я не смогу без тебя жить.

Она молча глядела на меня.

— Ну почему я тогда тебя не послушал? Если бы я остался дома, как ты просила, мы бы сейчас не находились здесь.

Маккейл стиснула мне руку настолько, насколько позволяли покидающие ее силы. У меня по щеке скатилась слеза, которую я незаметно стер. Я смотрел в лицо Маккейл.

— Микки, какая твоя вторая просьба?

Она молчала.

— Ты просила выполнить две твои просьбы. Какая вторая?

Маккейл проглатывала скопившуюся слюну, затем ее губы дрогнули и слегка шевельнулись. Я вновь приложил ухо к ее губам.

— Что, дорогая?

— Живи, — выдохнула она.

Я невольно отпрянул. Маккейл закрыла глаза. Вернулась медсестра. С ней пришел дежурный врач.

— Отойдите, пожалуйста, — произнес он.

Врач спросил, разрешаю ли я сделать жене внутривенный укол. Я кивнул. После укола врач ввел ей в рот вентиляционную трубку и протолкнул в горло. Мои мысли перемешались. Происходило то, чего ни в коем случае не должно было происходить. Точной последовательности событий я не помню. Это походило на сон, где не ощущаешь течения времени. Фразы, которыми обменивались врач с медсестрой, повисали в пространстве.

— У нее шок…

— По-прежнему падает…

— Сердцебиение продолжает нарастать…

Количество медиков в палате возрастало, и все они занимались какими-то делами. Вскоре у Маккейл изменился ритм дыхания. Вдох давался ей с заметным трудом, а между вдохом и выдохом возникала тревожная пауза.

— Дыхательная недостаточность.

А затем послышался самый страшный из всех звуков. Прерывистые «бип-бип» сменились однотонным, пронзительным сигналом.

— Остановка сердца.

Врач лихорадочно принялся массировать грудную клетку Маккейл, потом схватился за пластины дефибриллятора.

— Выключите этот вой! — крикнул он медсестрам.

Визг смолк. Врач продолжил массаж грудной клетки.

Через семь минут все закончилось. Моя любовь покинула этот мир в сорок восемь минут первого ночи.

— Я люблю тебя, Микки. И всегда буду любить, — успел я сказать.

В палате появилась социальный работник и встала рядом со мной. Я не видел, как она вошла и сколько времени находилась здесь.

— Она ушла, — произнес я, не глядя на социального работника.

Два следующих дня промелькнули в туманной череде событий. В основном люди из похоронного бюро таскали меня по разным местам — упрямого клиента, которому надо было продать совершенно не нужные ему вещи. Я вспомнил механически четкие действия отца, отдававшего распоряжения по организации похорон моей матери. Мое упорное отрицание смерти Маккейл исчезло. Словно робот, я проходил все этапы подготовки к похоронам. Выбрал гроб, надгробный камень, составил некролог, подписал какие-то бумаги. Нашел погребальное платье — расшитое бисером, шелковое, с аппликацией и передними складками. Последний раз Маккейл надевала его в январе, когда я получал награду Вашингтонской ассоциации рекламы. Она была самой красивой женщиной в зале. В эти дни я впервые осознал, что у меня не осталось друзей. И у Маккейл их тоже не было. Прежних мы давно удалили из своей жизни. Единственными людьми, с кем мы общались, были банковские служащие, принимавшие и перечислявшие платежи. Нам с женой хватало общества друг друга. Я никогда не думал, что мне понадобятся друзья. И здесь я ошибался.