Борис Васильев - А мы служили на крейсерах

Поведение для всяческих иностранческих пароходов нехарактерное. Они нас, советских, обычно гордо не замечали.

Может наш? Ответил мой сигнальный, Переморгнулись туда — сюда, — старшина вахты докладывает: «Ничего тащкомандир понять нельзя! Чушь какая — то!»

Обматерил их, как водится, мол семафор принять, и то не можете!… А идем все также, контркурсами, разобраться что за пароход — невозможно, силуэт один…

И тут «Рейд», международная станция оживает:

— Во шип, Во шип, Плиз ансе ми! (Военный корабль, военный корабль, пожалуйста ответь мне).

О, думаю…

Ладно, отвечу.

— Ай эм рашн во шип. Ху а ю? (Я русский военный корабль. Кто ты?)

— …………………

Вот тут я не понял. То есть ничего из того, что он мне радостно брызгая слюной заорал с подвыванием по аглицки… Ну и отвечаю соответственно:

— Донт андестенд ю! (Не понимаю тебя).

Тишина секундная…Потом с изумлением каким — то в голосе:

— Ду ю спик инглиш? (Говоришь по английски)

— Ес, э литтл (Да, немного)

— ………………………

Опять брызги в микрофон. Ни хрена не понял.

— Донт андестенд ю!

Снова тишина секундная.

— Ду ю спик инглиш?

— Ес э литтл

— ……………

— Донт андестенд ю.

А уже меньше мили до встречи осталось. На пароходике (видно уже, что пароходик может тысячи на полторы водоизмещения, сухогруз каботажный), видимо ребята в легкий ступор впали. Русские или пьяные — или издеваются. Или пьяные издеваются.

— Ду ю спик инглиш?

— Ес, э литтл.

— ………………………

…………………………

……………

На этот раз мой радиокорреспондент говорил побольше и поэмоциональней. Причем значительно.

А уж почти поравнялись.

— Ду. Ю. Спик. Инглиш!!!

— Ес, э литтл.

— …………………Гив. МИ. Май. Пойнт!!!! (Дай мне мое место).

Ха! Так бы сразу и сказал. А то поет про какие — то алтитъюды! Потерялся, родимый во вчерашнем шторме… И локация видимо сдохла…

Продиктовал я ему широту и долготу, цифры, слава богу помнил как сказать… Он потом минуты три все в микрофон «сенькал» — благодарил.

Но чувствовалось, что вместо соплей давешних в голосе у него смех.

И пошли мы в разные стороны.

Он — по своим коммерческим делам, а я — чаек пугать.

А с английским — до сих пор плохо.

Подводило меня это пару раз — уже в другой жизни. Ну да и история это совсем другая…

Эх, инженеры…

Бесшабашное совершенно офицерское племя, не имевшее подчиненных — ну в лучшем случае одного мичмана, и населявшее каюты крейсеров.

Разные. Кто-то на «Мост» рвался, кто-то — наоборот, в технику лез почем зря.

А у нас один был — тот нестандартным решением стандартных вопросов запомнился……

Бывает так иногда, и компания в «Обеспечивающей» смене нормальная подобралась, и на вахте по счастливому случаю никто не стоит, и происшествий никаких — тишь, гладь да божья благодать.

И возникает тогда желание. Выпить конечно, чего ж еще, не к любимому же личному составу в кубрик идти, песни петь да сказки сказывать… Тем более, что этот самый состав в аккурат кино смотрит, пароход вымер почти.

А тут еще группер связист пришел, слезами умываясь: бычок ему в кои веки полтора литра шила выдал, а Рашидик (группер) от радости, видимо, совсем с ума сошел, графин драгоценный с шилом в держак каютный поставил — и на объект приборки пошел. А тут — приборщик, знающий, что воду в графине менять надо — в каюту. Ему-то совершенно невдомек, ведь у Рашидика отродясь шила не только что в графине, в пузырьке аптечном в жизнь не бывало, ну и сменил воду. То есть эти самые полтора литра — установленным порядком в раковину вылил, и свежей водички из крана нацедил.

А Рашидику завтра на матчасти работать, под это и бычок расщедрился.

Беда в общем.

А надо сказать, что ко всем прочим бедам наш, артиллерийский бычок — совсем шила нам не давал. Предшественник его, старый, опытный и умный — тот всегда по бутылке каждому ежемесячно выделял. А этот — молодой, нас, групперов всего на пару лет старше — не давал. То есть вообще. Даже когда действительно нужно было. Зато сам со схода придет, с бодунищща, полстакана — до подъема флага, полстакана — после подъема флага врежет — и сидит в каюте свет погасив. Не лежит в койке, а именно сидит. Ни решить с ним ничего, ни добиться от него кроме «нах..». Крепко мы за это на него обижались.

А тут еще комбат артиллерийский — шила, говорит у бычка — целая трехлитровая банка в сейфе стоит. Сам видел.