Антон Соловьев - Lubvi.NET

— К чему мне этот сборник? — спросил я. — Почти все эти поэты у меня есть отдельно.

— Тут собрана именно любовная лирика.

— Ну и что?

— Ты попробуй прочитать что-нибудь, ну, что тебе нравится, что тебе знакомо. А когда ты будешь читать, то я очень бы хотела, чтобы ты как раз думал о том самом опыте, о котором ты не хотел говорить вслух.

— Ну… — Я несколько смутился. — Ты что, хочешь, чтобы я тебя приворожил с помощью магии и средневековых сонетов?

— Хотя бы попытайся. — Света ободряюще улыбнулась мне.

Я взял книгу и стал рассеянно листать. Это было издание 1988-го года. Тогда были времена, когда не делали абы каких сборников. Мне даже на секунду представилась редколлегия издательства, в которую входили известные переводчики, филологии, специалисты по зарубежной литературе, которые наверняка сидели и до хрипоты спорили, включать ли тот или иной сонет в этот сборник. Впрочем, все могло быть совсем не так.

Я перелистывал пожелтевшие страницы. Мильтон сменял Марвелла, а Петрарка Медичи. Я все листал страницу за страницей, и внезапно мой взгляд наткнулся на строчки, которые показались мне подходящими. Я поднялся с дивана и, держа в руках раскрытую книгу, посмотрел Свете в глаза. Затем мой взгляд опустился чуть ниже, скользнул по ее шее, плечам, груди, ногам. И когда я почувствовал, что хочу эту женщину, действительно очень сильно хочу ее получить прямо здесь и сейчас, я начал читать:

Я почувствовал, что мой голос изменился. Он стал тверже, в нем появились какие-то странные, до этой минуты неизвестные мне интонации. Слова звучали как единое целое, как заклинание. Я чувствовал, как с каждым произнесенным словом в меня входила сила. Мне тогда казалось, что с помощью этой силы можно двигать горы и разрушать города. Но мне это не было нужно. В тот момент мне хотелось только ее и ничего больше. Я продолжал читать:

Со вторым четверостишием ко мне пришло ясное понимание того, что между мной и Светой сейчас установилась незримая, но при этом очень прочная связь. Сила, вошедшая в меня, начала мягко струиться по моему телу. Я перехватил книгу левой рукой, а правую направил на Светлану. Рука сама собой сложилась в какой-то странный знак, затем кисть руки резко изменила свое положение, затем еще раз. Моя рука сжалась в кулак, будто что-то схватив. А я продолжал читать:

Ощущение были таким, будто я оседлал ветер или молнию. Я чувствовал, что полностью подчинил другого человека своей воле. Я смотрел на Светлану и видел, как ее взгляд затуманивается, голова чуть откидывается назад, пухловатые губы приоткрываются. На лице отразилось нетерпение. Мышцы ее ног расслабились. Она откинулась на спинку дивана и издала тоскливый, полной муки и желания звук. Я понял, что у меня все получается и пришел от этого в полнейший восторг. Но при этом я чувствовал, что мне обязательно нужно закончить стихотворение. А дальше…

Глаза Светы закрылись, она полулегла на диване. И тогда я впервые в жизни отчетливо почувствовал абсолютную власть над женщиной, и это чувство настолько захватило, закружило меня и понесло в необозримую высь, что моя голова пошла кругом. Но, несмотря на то, что меня переполняли желание и влившаяся в меня магия, я совершенно отчетливо помню, что происходило дальше.

Я услышал глухой удар упавшей на пол книги. До дивана меня отделял один шаг, но я разделил его на два полушага. Я смотрел на нее, на ее чуть приоткрытые губы, на ее руки и шею. И мысль о том, что она полностью в моей власти, придало мне уверенности. Я сел рядом и провел ладонью по ее щеке. Щека Светы чуть дрогнула, и ее левая рука обвила мою шею, мы начали целоваться. Мое сердце стало биться сильнее, руки заскользили по ее гибкому, худому телу, освобождая его от одежды. Ее правая рука начала расстегивать мне ремень на джинсах. Я расстегнул ей рубашку, дотронулся до упругой маленькой груди, выпирающей из лифчика.