Том Вулф - Я – Шарлотта Симмонс

Лицо Эдама залилось краской от злости и унижения. Да черт его побери! Чего стоит только комедия, которую ломал этот бугай – как, мол, он рад его видеть… А эта симуляция провалов в памяти! Ясное дело, баскетболист прекрасно помнил, что реферат ему нужно сдать завтра, да только привык, что все как-нибудь само собой образуется… А как он полез обниматься, делая вид, будто это и есть образец подлинно товарищеских отношений… «Ты настоящий мужик!..» Этот чертов ходячий мешок с мускулами схватил его и поднял, да еще и потряс в воздухе! Как будто специально хотел дать понять, что не только знания Эдама, но и сама его шкура принадлежат ему! «Ты настоящий мужик!» – это следовало понимать с точностью до наоборот: «Какой ты, на хрен, вообще мужик! Ты мой слуга! Мой мальчик-оруженосец, мой паж! Захочу – задницу тебе надеру!»

Еще более громкий взрыв хохота послышался за спиной Эдама. Ну конечно, Джоджо и его сосед ржут над ним! Так их разобрало, что остановиться не могут! Эдам на цыпочках вернулся к двери их комнаты и прислушался. Они опять хохочут! Но, судя по доносившимся до Эдама обрывкам фраз, смеялись они над Верноном Конджерсом, над тем, как Чарльз доводит его и как Конджерс ничего не может с этим поделать. И то ладно, смеются они, значит, не над мальчиком-слугой… по крайней мере, в данный момент… Впрочем, от этого Эдаму не сильно полегчало. Он пошел по коридору, мрачно наклонив голову и повторяя про себя все те презрительные и гневные слова, которыми должен был встретить наглые требования этого бугая-баскетболиста. Вообще-то на чисто рациональном уровне Эдам давно смирился с возникшими отношениями, сложившимися по типу «слуга – господин». Кроме того, далеко не каждый из этих студентов-спортсменов, которых он курировал, стремился продемонстрировать ему свое превосходство. Некоторые совершенно искренне выражали благодарность – примерно так же, как это делают попавшие в трудное положение дети, когда им удается избавиться от неприятностей. В этих случаях между ними скорее складывались традиционные отношения «учитель – ученик» и тогда работать становилось намного легче и приятнее. В любом случае, те триста долларов в месяц, которые ему платили за шефство над каким-нибудь болваном, были принципиально важны для того, чтобы Эдам мог удержаться в Дьюпонте, как и та сотня или около того (только чаевые, никакого оклада), которые он зарабатывал, доставляя пиццу к дверям комнат в студенческих общежитиях. Эту работу ему предоставляла небольшая пригревшаяся при университете компания под названием «Пауэр Пицца». Естественно, эта работа также способствовала установлению отношений «слуга – господин» между ним и его однокурсниками, но, к счастью, в наши дни в студенческой среде не принято демонстрировать свое превосходство перед теми, кто вынужден зарабатывать себе на жизнь. Стремление к подчеркнутой демократичности в общении с бедными стало одной из отличительных черт в модели поведения преуспевающей части общества.

У каждой из этих работ были свои преимущества и недостатки. Эдаму приходилось мириться и с тем, и с другим. Денег, полученных на каждой из этих работ по отдельности, ему все равно не хватило бы. Кроме того, перемена рода деятельности скрашивала их монотонность. Самым нудным делом была, конечно, доставка пиццы. Больше всего Эдама угнетало то, что в пиццерии приходилось заступать на полную шестичасовую смену, а поменяться с кем-нибудь представляло целую проблему. Неприятной стороной шефства над спортсменами была необходимость подчинять свое время и настроение этим тупым накачанным эгоистам, которые без стеснения могут позвонить тебе посреди ночи, вспомнив, что у них завтра зачет или контрольная. И вообще, участвуя в комедии под названием «общественная помощь студентам-спортсменам», Эдам словно бы соглашался, что весь этот балаган специальной программы обучения спортсменов имеет полное право на существование. Какое там специальное обучение! Эдам прекрасно понимал, что все это – чистой воды фарс. Впрочем, эта работа была все-таки более разнообразной, чем доставка пиццы. Иногда задания оказывались интересными, творческими и даже полезными для него самого. По большей части эту работу можно было делать в удобное для него время, а главное… Эдам старался не признаваться в этом даже себе: ему льстило, что эти дремучие тупоголовые качки в какой-то степени зависели от него, каким бы хамским ни было их к нему отношение.