Том Вулф - Я – Шарлотта Симмонс

Его старший брат Эрик относился к учебе совершенно иначе. Заработав высокие баллы, он поступил учиться в колледж Норт-Вестерн, а потом в Высшую юридическую школу Чикагского университета – да и Бог с ним. За последние четыре года – два в старших классах и два в Дьюпонте – Джоджо полностью заслонил своей персоной Его Высочество Ослепительного Первенца. В общем-то, если разобраться, никто действительно не знал, кто такой этот Эрик Йоханссен, зато десятки, сотни тысяч людей прекрасно знали, кто такой Джоджо Йоханссен. Вот только… а вдруг что-нибудь случится и никто не выберет его на драфте НБА? Проблема с Верноном Конджерсом состояла даже не в том, что он мог в обозримом будущем занять место Джоджо в стартовой пятерке, но тренер мог начать все чаще выпускать Конджерса на площадку, урезая таким образом игровое время Джоджо. Тогда его имя будет постепенно исчезать с первых мест в статистике принесенных команде очков, выигранных подборов и прочих показателей. Если дело пойдет так – об НБА можно будет забыть. Вот тогда-то Джоджо на своей шкуре ощутит, что такое быть жалкой тварью, бывшим студентом колледжа, пусть даже и получившим кусок красивой гербовой бумаги из Дьюпонта, но при этом абсолютно ни на что не годным. Он будет просто ничтожеством. Максимум, на что Джоджо сможет рассчитывать – это тренировать баскетбольную команду типа «Трентон Сентрал», а вот Эрик – у того уже сейчас все в порядке, он адвокат в Чикаго с самыми благоприятными перспективами… И ведь при этом следует честно признать, что этот хренов Конджерс действительно умеет играть, мать его, ничего не скажешь! Здоровенный, сильный, быстрый, агрессивный и главное – абсолютно уверенный в том, что ему нет соперников в игре! Джоджо не столько успел произнести все это про себя, сколько почувствовал, как еще не сформировавшиеся до конца мысли втыкают острую иглу страха ему в сердце. Да, на этот раз парень мог признаться себе, что терзают его уже не сомнения или подозрения, а самые настоящие страхи.

Все, хватит об этом думать. Джоджо обвел взглядом Главную площадь. Яркие лучи послеполуденного летнего солнца неожиданно выигрышно высветили готические здания, окружавшие площадь: суровые каменные строения словно потеплели – желтые, охристые, коричневые и пурпурные отсветы на стенах делали их еще более величественными и значительными. Здание библиотеки с высокой башней сейчас особенно походило на огромный собор… Джоджо редко бывал внутри, разве что его загонял куратор. Впрочем, пару раз он заглядывал туда по вечерам, едва ли не за полночь, чтобы как будто случайно повстречать там одну девушку, которая, как ему было известно, имела привычку засиживаться в библиотеке допоздна…

Навстречу Джоджо шел какой-то человек. Лицо вроде знакомое, но кто же это такой, черт возьми? Чуть старше сорока, в рубашке-поло с короткими рукавами, шортах цвета хаки и кроссовках… фигура просто кошмарная… мускулатура совершенно не развита… над ремнем брюшко свешивается… ноги тощие и костлявые, как жерди. Джоджо знал за собой этот грешок – снобизм по отношению к физическим кондициям окружающих, но ничего не мог с этим поделать. Ну, спрашивается, как может нормальный здоровый мужик довести себя до такого состояния? Да еще этот идиотский кейс в руке… Мужчина подошел ближе… Вот хрен, почему же никак не удается вспомнить, где он видел этого кривоногого урода? Человек, шедший навстречу, улыбнулся и кивнул. Джоджо непроизвольно улыбнулся в ответ. Когда они поравнялись, незнакомец посмотрел Джоджо прямо в лицо и сказал:

– Здравствуйте, мистер Йоханссен.

Джоджо вынужден был ограничиться неопределенным и оттого не слишком убедительным:

– Здрасьте… как дела?

Потом каждый пошел своей дорогой. Мистер Йоханссен? Болельщики так к нему не обращаются. Вдруг, когда было уже поздно, его осенило: да это же профессор социологии, который вел у них занятия в прошлом году в первом семестре. Как и большинство студентов-спортсменов, Джоджо числился на факультете социологии, известном своими дружественными отношениями со спортивной кафедрой. Вспомнить бы еще, как зовут этого типа?… Вроде Перлстайн, что ли… Мистер Перлстайн. Да, точно, мистер Перлстайн. Неплохой, кстати, дядька… В конце семестра он поставил Джоджо зачет за письменную работу, хотя прекрасно знал, что написал ее кто-то другой. Любому преподавателю было понятно, что студент-спортсмен не в состоянии связно излагать на бумаге даже простые мысли, а уж тем более написать курсовик. Вот только… Джоджо опять стало не по себе. Интересно, это ему показалось, или в голосе препода он действительно услышал некоторый оттенок иронии? «Здравствуйте, мистер Йоханссен, дебил с мячом вместо головы!»