Том Вулф - Я – Шарлотта Симмонс

Хойт сделал вид, что не заметил обращавшегося к нему однокурсника.

– Кто это такой? – спросила Шарлотта. – Что он имел в виду?

Хойт пожал плечами, давая понять, что, мол, кто их разберет, этих надравшихся придурков.

– Это наш Ай-Пи, – сообщил он Шарлотте. – В семье не без урода. Приняли его в клуб, а теперь вот мучаемся.

Лестница, по которой Хойт повел Шарлотту, оканчивалась площадкой, по размерам раза в три превышавшей гостиную в ее родном доме в Спарте. Ей еще не доводилось видеть лестничные пролеты такой высоты в каком-либо здании. Что уж говорить об огромном холле, куда вела распахнутая настежь дверь с лестничной площадки! В центре потолка, где когда-то, по всей видимости, висела огромная люстра со множеством свечей, теперь был закреплен какой-то новомодный хайтековский прожектор, дававший резкий голубовато-белый флюоресцентный свет. Стоя на пороге просторного холла, Шарлотта разглядела целую компанию студентов, столпившихся у одной из дверей: парни и девушки просто загибались от хохота, а также визжали, аплодировали, кричали, топали ногами, стонали и завывали одновременно. Все эти звуки, по всей видимости, выражали либо горячее одобрение, либо притворное осуждение того, что происходило в комнате и было скрыто от взора Шарлотты. Несмотря на тесноту и явно завораживающее зрелище, вся компания то и дело прикладывалась к большим пластиковым стаканчикам – не то, чтобы взбодриться очередной порцией спиртного, не то с целью просто освежить горло лимонадом и колой.

– Что там такое? – заинтересовалась Шарлотта.

Хойт, бросив взгляд в холл, даже не остановился на пороге. Все так же полуобнимая Шарлотту за талию, он настойчиво тянул ее дальше – вверх по лестнице на третий этаж.

– Да хрен его знает, – со вздохом сказал он и покачал головой, давая тем самым понять: что бы там ни происходило, это зрелище ни в коем случае не заслуживает их с Шарлоттой внимания. Судя по выражению его лица, не стоило тратить даже малейших усилий или пары секунд на то, чтобы разобраться, над чем так потешаются эти несерьезные, инфантильные и духовно неразвитые люди.

– Пошли, пошли. Я тебе покажу, как мы тут живем. Ты просто обалдеешь. Знаешь, какие у нас здесь комнаты!

Площадка и холл на третьем этаже ничем не отличались от тех, что минуту назад Шарлотта видела этажом ниже. Разница между ними заключалась в том, что здесь никто не толпился в холле перед открытыми дверями: сам холл был пуст, а все двери, выходившие в него, плотно закрыты. Впрочем, изнутри доносились ставшие уже привычными для Шарлотты характерные звуки, сопровождавшие жизнь в общежитии: кто-то что-то громко говорил, кто-то где-то смеялся. Смех был как настоящий – реакция на рассказанный анекдот или остроумное замечание, так и искусственный – доносившийся из динамиков телевизора в качестве саундтрека очередного комедийного сериала. Где-то играла музыка, раздавались пьяные мужские возгласы, невнятная мешанина разговоров, слышались выстрелы и предсмертные стоны уничтожаемых в компьютерных играх самых разнокалиберных чудовищ…

Хойт остановился около одной из дверей и прислушался, явно пытаясь определить прямо из холла, что происходит в комнате. Выждав несколько секунд, он повернул ручку и распахнул дверь. Шарлотту удивили не столько размеры комнаты и даже не количество набившихся в нее людей – а молодые люди и девушки сидели плотными рядами как на обеих кроватях, так и на полу вдоль стен, – сколько царившая в помещении тишина. В следующую секунду ей в нос ударил запах дыма – не табачного, а какого-то другого, незнакомого, резкого и в то же время сладковатого. Сидевшие в комнате уставились на Хойта и Шарлотту глазами енотов, застуканных у мусорного бачка за домом посреди ночи: в этих взглядах было и беспокойство, и признание собственной вины, и раздражение по поводу столь бесцеремонного вмешательства в то, что, по их мнению, было их сугубо личным делом. Лишь одна из девушек не обратила на появившуюся на пороге парочку никакого внимания – глаза ее были закрыты, и она полной грудью и с явным удовольствием затягивалась дымом, исходившим от короткой мятой сигареты, которую она держала за самый кончик большим и указательным пальцами.

– Тишина и покой, – усмехнулся Хойт и, отступив назад, закрыл за собой дверь.

Несколько шагов – и Хойт без остановки и театральных пауз открыл следующую дверь. Комната, представшая глазам Шарлотты, была столь же просторной, как и предыдущая, но отличалась тем, что обе кровати, стоявшие у противоположных стен друг напротив друга, были двухъярусными. Хойт нашарил рукой выключатель у двери. Шарлотта сразу обратила внимание, что одно из двухэтажных спальных мест было превращено в некое подобие палатки: разноцветное одеяло с индейскими узорами заправлено под верхний матрас, а его другой край – уже не столь аккуратно – подоткнут под нижний. Из-за полога этого импровизированного вигвама Шарлотта неожиданно услышала раздраженный мужской шепот: