Лижия Теллес - Рука на плече

— Они съели все — лангустов, кур, бататы! Все подчистую! В кастрюле не осталось ни зернышка риса! Они все съели, а что не успели, унесли с собой.

— Но кто «они»? Кто съел все?

— Крысы, доктор, крысы!

— Крысы? Какие крысы?

Шеф-повар сорвал с себя фартук, скомкал его.

— Я ухожу, я не останусь здесь ни минуты, по-моему, мы оказались прямо в ихнем царстве, клянусь своей матерью, я чуть не умер со страха, когда эта туча полезла в окна, в двери, через потолок. Спасибо, хоть нас с Эуклидией не тронули! Даже салфетки сожрали, только в холодильник не влезли — он был закрыт. Но в кухне пусто, шаром покати!

— Они все еще там?

— Нет, ушли, как пришли, визжат, точно сумасшедшие, я уже раньше слышал шум, мне показалось, вода шумит под полом, потом как стукнет, как завоет… Эуклидия сбивала майонез, и когда началась тряска, она решила, что это привидения… Тут они и полезли, в окна, в двери, куда ни глянь — всюду крысы, и вот такущие! Эуклидия вскочила на плиту, я на стол, хотел вырвать курицу, которую одна тварь прямо у меня из-под носа выхватила, швырнул в нее банку с томатным соком, а она… Она бросила курицу, встала на задние лапы и пошла на меня. Это был человек, переодетый крысой, клянусь матерью, человек!

— Боже мой, что же это такое?.. А как с ужином?

— С ужином? Вы говорите «ужин»? Луковицы, и той не осталось! Одна из этих гадин перевернула кастрюлю с лангустами, бульон разлился… как они накинулись! Одного не пойму: почему они не сварились заживо в кипящем бульоне? Святой истинный крест, так и было! Все, я ухожу!

— Подождите, успокойтесь! А прислуга? Прислуга знает?

— Прислуга, доктор? Прислуга? Все убежали, дураков нет. На вашем месте я бы сам всех отослал отсюда. Я здесь не останусь, хоть убейте!

— Минутку, подождите! Поймите, нельзя терять голову. Возвращайтесь в кухню, откройте консервы, консервы наверное, остались? И холодильник был закрыт, значит, там что-то есть. Приготовьте ужин как сможете, ясно?

— Ну нет! Хоть убейте, не останусь!

— Слушайте, что вам говорят: идите на кухню и выполняйте свой долг. Главное, чтобы гости ни о чем не узнали, я отвечаю за это, понятно вам? Я сейчас еду в город, привезу продукты и вооруженных до зубов охранников, и ни одна мышь сюда не проскользнет!

— А как вы собираетесь добираться до города? Разве что пешком…

Начальник отдела общественных отношений выпрямился и побагровел от ярости. Он зажмурился, сжал кулаки и уже хотел было стукнуть по стене, но сдержался, услышав голоса на втором этаже, и прошипел сквозь зубы:

— Трусы, сволочи! Вы говорите, прислуга не оставила ни одной машины? Да? Они забрали все машины?

— Ничего они не забрали, на своих двоих убежали — все машины испорчены, Хосе каждую испробовал. Крысы съели проводку! Оставайтесь здесь, если хотите, а я пошел!

Молодой человек прислонился к стене. Сейчас он был мертвенно-бледен. «Значит, и телефон…» — прошептал он, вперив застывший взгляд в фартук, брошенный поваром на ковре. На втором этаже голосов прибавилось. Хлопнула дверь. Он забился в угол, но услышал крики — звали его. Молча следил он за шлепанцем с плюшевой отделкой, который промелькнул в двух шагах от скомканного фартука, шлепанец скользил подошвой вверх, и очень быстро, словно ехал на колесиках или его кто-то тянул за невидимую веревочку. Это было последнее, что он видел. В эту минуту дом содрогнулся до самого основания. Погас свет. И началось нашествие… Точно кто-то высыпал над крышей мешок огромных камней, и теперь они обрушились вниз густой массой тел, визга и блестящих черных глазок. Когда из его брюк вырвали клок, он побежал по шевелящемуся полу, влетел в кухню вместе с сыпавшимися ему на голову крысами и открыл холодильник. Выхватил из него полки, нашарив их в темноте, выкинул консервные банки, стукнул бутылкой по голове с черными глазками, которая мелькнула в ящике для овощей, вышвырнул крысу и вскочил внутрь. Он закрыл дверцу, но чтобы холодильник не захлопнулся, подставил палец. Почувствовав первый укус, он заменил палец галстуком.

Во время подробного расследования, которое велось с целью выяснить все обстоятельства того вечера, начальник отдела общественных отношений никак не мог вспомнить, сколько времени он просидел в холодильнике, где на голову ему капала ледяная вода, где он был вынужден сидеть свернувшись в комочек, а руки сводило судорогой, открытым ртом он прижимался к узкой щели, в которую то и дело заглядывали крысиные морды. Помнил он только, что во всем доме тишина наступила внезапно — ни звука, ни шевеления, ничего. Он приоткрыл дверцу холодильника, выглянул наружу. В опустошенную кухню пробивался узкий лунный луч. Он прошелся по дому, в котором не оставалось ничего — ни мебели, ни занавесей, ни ковров. Только голые стены. И тьма. Вдруг он услышал таинственный, приглушенный шепот, казалось, он доносился из конференц-зала. Тогда ему стало ясно, что все они собрались там, за закрытыми дверями. Как он выбрался в поле, он не помнил, не помнил, как бежал, а пробежал он много километров. Уже издалека он посмотрел назад и увидел ярко освещенный дом.