Николай Коняев - Дальний приход (сборник)

Об этих разговорах и вспоминал я, когда после утренней прогулки по набережной мы отправились на экскурсию по городу, и надо было сказать, что и кому хотелось бы посмотреть.

Вообще-то в доме Зои, хотя я так подробно описал в своем рассказе путь туда, я никогда не был. Но попасть пытался, конечно, пытался. Но вначале не получилось из-за переуплотненного графика, а в последний приезд в Самару, когда я попросил протоиерея, на машине которого мы ехали, остановиться по дороге у дома Зои, услышал в ответ, что остановиться, конечно, можно, но дом этот — увы! — год назад сгорел.

И действительно, мы остановились у какого-то пепелища и, повздыхав, что вот так и уходит историческая память, поехали дальше.

Об этом я и сказал организатору нашей поездки Ольге Ларькиной. Дескать, конечно, жалко, что дом Зои сгорел, но все равно хорошо бы заехать туда, сфотографироваться на пепелище…

— А он разве сгорел? — удивилась Ольга.

— Мне в прошлом году, когда я в Самару приезжал, рассказывали, что сгорел…

Ольга не стала спорить.

И действительно, на улице Чкалова нас ждало пепелище. Когда мы зашли в огражденное бетонным забором пространство, глазам нашим открылись черные огарки да обросшие лопухами кучи мусора.

Сразу же откуда-то возникли две мусорные собаки.

Ничего они не ждали от нас, но и своего, похоже, уступать не собирались. Одна собака, молча, шныряла в лопухах вокруг, а другая, устроившись возле помойки, недобро смотрела на нас, и понятно было, что, если мы полезем туда, нам придется худо.

Мы уже двинулись было назад к микроавтобусу, когда возникла запыхавшаяся Ольга. Она не созерцала, подобно нам, собачьей мерзости запустения, а бегала по соседним домам и — это, конечно, было настоящее чудо! — выяснила, что дом Зои цел и стоит неподалеку.

Мы устремились за Ольгой и вот, отворив калитку, вошли в небольшой дворик, где стоял вросший в землю одноэтажный деревянный дом, где и произошли в 1956 году таинственные и грозные события.

В нашей компании был Ирзабеков Фазиль Давуд оглы, в святом крещении Василий. Переполненный неизбывным добродушием, человек этот сам по себе представляет явление, принадлежащее в каком-то смысле к тому же ряду, что и стояние Зои.

Только если Зою грозная сила Божиего чуда окаменила, то вчерашнего азербайджанского учителя чудо живого русского слова, созданного православным народом, наполнило такой созидающей силой, что он превратился в ревностного защитника русского языка от греховных искажений, сложил в своих выступлениях и книгах настоящий гимн русскому языку.

Уже вернувшись в Санкт-Петербург, я прочитал в «Благовесте» рассказ Василия Ирзабекова «Яблоко для Николая», рассказывающий о нашем посещении дома Зои и, чтобы не повторяться, приведу цитату из него…

«И вот мы здесь. С этого самого момента время (вот уж мистическая категория!) самым замечательным образом преобразилось. Наверняка наше тогдашнее посещение заняло не более двадцати минут, но внутреннее ощущение его вовсе не было таковым. Осторожно, как-то бережно ступая по чисто выметенному асфальту, мы приблизились к порогу, неподалеку от которого были аккуратной горкой сложены автомобильные покрышки. Показавшийся в дверном проеме молодой высокий мужчина, выслушав наше желание побывать, если можно, внутри, ответствовал, что скоро придет жена. И как она решит, так и будет. Вот как.

Ждать, однако, пришлось недолго, и стремительно вбежавшая во двор миловидная молодая женщина в спортивного вида брючках приятно порадовала нас, сразу же пригласив в дом. Наташа (так звали приветливую хозяйку этого дома) решительно потребовала не снимать обуви, еще и извинившись при этом за беспорядок, связанный с ремонтом. Похоже, здесь меняли полы, но мы и не заметили никакого особенного беспорядка. Обстановка квартиры скромная, но было довольно опрятно и уютно. И главным, что порадовало нас, прошедших в ту самую комнату, был небольшой красный угол из небольших недорогих икон, в центре которого стояла, конечно же, икона Николая Чудотворца. Некоторое время мы просто стояли молча, и каждому из нас, похоже, хотелось вобрать в себя, запечатлеть в сердце, в памяти, унести отсюда как можно больше впечатлений, каждую мелочь».

Да, так все и было…

Мы стояли в крохотной горнице с низким потолком, и понятно было, что тогда, 55 лет назад, сама гулянка, наверное, происходила в другой комнате, сюда просто не вместились бы гости, да и негде было танцевать здесь. И это, очевидно, оттуда, из большой комнаты, охваченная обидой девушка в отчаянии вбежала сюда, в комнатку, где подальше от чужих глаз держали иконы, и здесь-то, встретившись с глазами Святителя, схватила икону и пустилась с нею в свой последний, отчаянный пляс…