Николай Коняев - Дальний приход (сборник)

Чище и проще становилось на сердце в этой церкви…

А сегодня и плакала Мария Сергеевна, и молилась, и даже не заметила, как появилась в церкви Лариса Евгеньевна, работавшая социальным педагогом… Только тогда и увидела, когда Лариса Евгеньевна тоже встала на колени перед иконой.

Потом сидели в церкви и, глядя на оставленный скамейками для отдыха крест на полу, разговаривали.

— Что же такое отец Иоанн сказал, что молиться, как за живого? — сказала Мария Сергеевна. — Все эти дни думаю и понять не могу.

— Может, потому он сказал так, что у Господа все живые? — спросила Лариса Евгеньевна.

— Не знаю…

Здесь Мария Сергеевна прервала рассказ и тяжело вздохнула.

— В общем, поплакали мы немного, — сказала она, — и позабыла я про нашего Лазарева… А на Страстной неделе Лариса Евгеньевна звонит и говорит, что видела Вадика…

— Кого?! — переспросила Мария Сергеевна.

— Я сегодня, Мария Сергеевна, Вадика нашего, Лазарева видела…

— Полно выдумывать! Похоронили ведь его.

— Но я своими глазами, Марья Сергеевна, видела! Он сырок покупал на монастырском подворье!

— Я сразу поехала туда… — сказала Мария Сергеевна. — И что же вы думаете? Действительно, он. Так вот и нашли его…

— А как же мать? — спросил я. — Ведь мать же опознала его!

— А что матери не опознать? Пьющая она у него…

— Поэтому он и жил у вас?..

— Поэтому тоже… Мать всегда его с другими нашими воспитанниками путала. Ну а у нас такая радость пасхальная получилось… Ведь Лариса Евгеньевна его как раз в Лазареву субботу и разыскала…

— Только тут воскрешение не Лазаря, а Вадима получилось… — сказал я.

— Да, — кивнула Мария Сергеевна. — Вадима Лазарева. Оказалось, что он там на подворье при церкви и жил… Он и в детдоме любил молиться. А причащался так, что у него лицо светлело. Господь не мог допустить, чтобы он погиб, и не допустил…

— А почему он ушел из интерната, не выяснили?

— Выяснила… — сказала Мария Сергеевна. — Он, оказывается, причащаться пошел. У нас-то в те месяцы не было службы в церкви… На Святой земле отец Игорь был, а потом болел. Вот Лазарев и пошел искать церковь…

— И нашел! — сказал я.

— Да! — кивнула Мария Сергеевна. — Нашел…

Все собирался выучить Божественную литургию, а то многого не понимал в церкви во время службы…

И даже книжку купил, чтобы проштудировать как следует, но так и не собрался, хотя и часто ходил в церковь.

И вот однажды заметил вдруг, что все понимаю…

Еще и слова не разобрал, а уже ясно, что Херувимскую поют.

Вот дивно-то…

По голосу узнал…

— Так дивно было бы ангелов-то не узнать по голосу… — сказал батюшка, когда я рассказал эту историю. — Просто, значит, раньше не слышал…

— Я же столько литургий выстоял… Как такое могло быть?

— Видно, Бог не давал слышать… А теперь услышал и узнал…

В церковь Вера пошла прямо со смены, даже домой не стала заезжать, и все равно едва поспела к началу службы.

Когда она вошла в храм, уже часы кончали читать…

Приложившись к иконам, Вера встала в очередь на исповедь, что выстроилась в правой половине храма.

Исповедовал сегодня молодой священник…

От того ли, что еще не обзавелся этот батюшка опытом, позволяющим обрывать пустословие, от того ли, что бабы на исповедь шибко разговорчивые шли, но очередь едва двигалась.

Уже отзвучала ектения, совершился Малый Выход, и:

— Вонмем. Мир всем…

— И духови твоему…

— Премудрость…

— Прокимен, глас…

— Премудрость…

— К римлянам послания Святого Апостола Павла чтение…

— Вонмем…

Началось чтение Апостола, а Вера, как встала у колонны с иконою, изображавшей апостола Петра с ключами, так и стояла, не двигаясь вперед.

После ночной смены гудели ноги.

Стараясь не раздражаться, Вера закрыла глаза, вслушиваясь в слова молитв.

— Рцем вси от всея души и от всего помышления нашего рцем! — басил на амвоне диакон.

— Господи, помилуй! — серебряными голосами откликался сверху хор.

— Господи Вседержителю, Боже отец наших, молим Ти ся, услыши и помилуй!

— Господи, помилуй! — звенел хор — Господи, помилуй! Господи, помилуй!

— Еще молимся… — забасил дьякон.

Слова трудно было разобрать — очередь загораживала от Веры молитву, вместо Царских врат перед нею в сплошную стену сливались чьи-то плащи, пальто, куртки…

Как раз в это время дверь исповедальни открылась, и в проеме показался чем-то похожий на апостола Петра с иконы молодой священник. И только теперь стоявшая впереди женщина в белой пуховой шапочке повернулась назад и, перекрестившись, поклонилась всем, испрашивая прощения.