Николай Коняев - Дальний приход (сборник)

— Поговорил с товарищами! — подсказала мать, стоявшая рядом.

— Ага… И ни хрена! — отец сдавленно засмеялся.

Потом пришел врач, он долго мыл руки, наконец подсел к постели больного.

— Как себя чувствуете? — спросил он, пряча глаза.

— Хорошо… — заученно отвечал отец.

— Ну-ну… — сказал врач. — Я пропишу обезболивающее.

Он выписал рецепт и ушел.

Вечером Мефодий сидел с отцом и показывал ему фотографии Валаама.

Отец внимательно смотрел снимки…

Потом погладил сына по руке.

— Хороший монастырь! — вздохнул он. — Отпустили ко мне… Денег дали…

— Да что деньги?! — сказал Мефодий. — Давай, папа, лучше помолимся вместе…

— А… Не… Не умею…

— Ну ничего, ничего! Я молиться буду, а ты слушай… А лучше я кассету поставлю с нашими монастырскими молитвами! Ты только внимательно слушай…

Он поставил кассету с монастырскими песнопениями и включил магнитофон…

Под эти молитвы и заснул отец.

На следующий день был праздник Преображения.

С утра Мефодий ушел в городскую церковь и привел священника, чтобы он соборовал и причастил отца.

— Не… — сказал отец. — Не надо!

Вначале Мефодий подумал, что отец опять взялся за свое, опять в нем, после того когда вкололи ему лошадиную дозу обезболивающего, пробудилось итээровское брюзжание, но оказалось, что отец говорит про сон.

Приснилось ему, будто он на Валааме побывал…

Стоял на службе в Преображенском храме, а потом причастился…

— С тобой и были…

То ли от обезболивающего, то ли от приснившегося сна, но говорил отец сегодня лучше и подробно описал, как шли они с Мефодием из монастырской гостиницы в храм, как остановились у гробницы преподобных Сергия и Германа, как прошли и встали на левой стороне собора…

И все так точно рассказывал, что Мефодию и в самом деле показалось, будто отец был в монастыре…

— Ну и ладно, раз там причастился! — сказал священник, приготовив все для соборования. — А теперь соборуем тебя, и у нас причастишься…

«Отче Святый, Врачу душ и телес, пославый Единородного Твоего Сына, Господа нашего Иисуса Христа, всякий недуг исцеляющего и от смерти избавляющего: исцели и раба Твоего Петра от одержащие его телесные и душевные немощи и ожитвори его благодатию Христа Твоего: молитвами Пресвятыя Владычицы нашея Богородицы, и Приснодевы Марии, предстательствы честных небесных сил бесплодных: силою честнаго и житворящего креста…» — зазвучали слова молитвы.

И как будто меньше холода стало в глубоко запавших отцовских глазах.

После причастия отец заснул, а когда проснулся, отказался от укола и, попросив прощения у жены и Мефодия, сам перекрестился.

Потом попросил почитать ему о празднике.

Мефодий взял Евангелие, и оно сразу раскрылось на девятой главе Евангелия от Луки…

«Глаголю же вам воистину: суть нецыи от зде стоящих, иже не имут вкусити смерти, дондеже видят царствие Божие». «Бысть же по словесех сих яко дний осмь, и поем Петра, и Иоанна, и Иакова, взыде на гору помолитися. И бысть егда моляшеся, видение лица его ино и одеяние его бело блистаяся…»

Мефодий читал текст, который мог бы повторить, закрыв глаза, и перед глазами его не буквы вставали, а плывущие с озера клочья тумана, явственно различал он шум набегающих на прибрежные скалы волн…

«Петр же и сущии с ним, бяху отягчении сном: убуждшеся же видеша славу Его, и оба мужа стояща с Ним. И бысть егда разлучистася от Него, рече Петр ко Иисусу: Наставниче, добро есть нам зде бытии: и сотворим сени три, едину Тебе, и едину Моисеови, и едину Илии: не ведый еже глаголаше…»

Мефодий помотал головой, отгоняя видение озерного берега, и, прервав чтение, взглянул на отца…

Глаза отца были закрыты, а лицо — отстраненно-далеким.

Мефодий отложил Евангелие и осторожно потрогал руку отца — она была уже холодной.

— И егда бысть глас, обретеся Иисус един… — сжимая мертвую руку, проговорил Мефодий. — И тии умолчаша, и никому же возвестиша в тыя дни ничесоже о тех, яже видеша…

23 декабря 2011 г.

Вера весь вечер просидела в квартире одна. Время от времени смотрела на телефон, но телефон молчал.

Вере стало грустно.

Совсем, совсем одна жила она после смерти сына. Никого не было и не будет уже. Даже подруги, и те подевались неведомо куда.

Вера вдруг подумала, что вот умрет она, а никого нет рядом.

И так страшно стало, когда она представила себя мертвую в своей отдельной двухкомнатной квартире, где ее найдут неизвестно когда, что она позвонила брату.