Николай Коняев - Дальний приход (сборник)

А в свободное время книги из монастырской библиотеки про святых читал.

Особенно Борис полюбил рассказы про отшельников, которые так же, как он, в одиночестве жили.

И как-то и привыкли все, что Борис на скиту живет, тем более что и заменить некем было, потому что игумен не благословлял братию отдельно от монастыря жить, да и желающих в такую даль на церковные службы ходить не много было.

А Борис на службы ходил.

Не каждый день, конечно, но ходил.

Заодно и продуктами в монастыре запасался, а потом, помолившись и нагрузившись пищей телесной, возвращался через лес к себе на скит.

Себя он просил называть братом Борисом, но прилипло к нему другое прозвище.

Это игумен поинтересовался однажды, чего это Борис редко на исповедь ходит, а Борис по простоте своей ответил, что не так-то легко ему теперь грехи свои припоминать.

— Чего так? — спросил игумен.

— Так ведь, как припомнить, отец Панкратий, — сказал Борис, — если вроде и раньше у меня не много прегрешений было, а сейчас и совсем не стало.

Вот тогда игумен и сказал, что Борис, видно, и в самом деле един безгрешен…

Так и прилипло к нему это прозвище.

Сердце у Бориса простое было, характер необидчивый.

Замечание игумена он учел, и, порывшись в книгах о святых, теперь, приходя в церковь, всякий раз каялся, сколько комаров убил или гусеницу какую раздавил, но прозвище Един безгрешен от этого только еще прочнее за ним закрепилось.

Правда, все разговоры о постриге Борис теперь сам отвергал, жил в монастыре, как и велено было, волонтером, посвящая свое одиночество восхищению красотой островной природы.

Да и как не восхищаться было, если выйдешь, помолившись, из нетопленого скитского храма, где падают с купола опаленные морозцем мухи, а в холодном утреннем воздухе, кажется, явственно, будто от печей, тянет теплом от гранитных скал…

А когда сковывает заводи синий прозрачный лед и по этой синеве рассыпается первая белая крупа?

А летом?!

Из-за обилия воды дивное происходит на островах со светом белой ночи…

Ночной воздух как бы искрится, и так странно близко из-за скал, из-за верхушек деревьев выплывает — только, наверное, здесь, на островах, и увидишь такое — огромная луна.

Помню, когда я познакомился с Борисом, он рассказывал, что поднимаешься от скита наверх, к часовне, а там луна так близко, что, кажется, пешком можно дойти.

— Куда дойти? До Луны?!

— Ага… Все видно там, наверху… Чего не дойти?

О своих планах, связанных с Луной, Борис помянул так, между прочим. И расспрашивать его подробнее некогда было.

Нас тогда послали на скит из монастыря, и вечером Борис поселил в кабинете-молельне приехавшего скульптора, в комнатах для гостей — меня с женой, фотографу Лизе постелил на диване на кухне, а сам ушел ночевать куда-то на улицу.

Но мы об этом узнали только утром, когда, угощая нас завтраком, Борис рассказал, что, проснувшись, обнаружил на своей груди… змею.

— Да что вы?! — заохали наши женщины. — Какой ужас! И что же вы?

— Так я ничего… Ползи, говорю, змея! Она и уползла…

— А комары? Как вы от комаров на улице оборонялись?

— А что комары? — скромно ответил Борис. — Комары святых не кусают… Ангелы летают, так какой комар укусит?

Большое тогда впечатление на нас Борис произвел.

Помню, когда уезжали мы с острова, Борис пошел на пристань нас проводить.

С верхней палубы хорошо было видно, как стоит он, ожидая отправления. Голова светлая, стоит Борис, как грибок какой-то — не сразу и разберешь: съедобный или нет…

Не знаю, то ли мы растревожили Бориса своими рассказами о писателях, то ли ангелы, только вскоре после нашего отъезда пришел Борис к игумену Панкратию и попросил купить ему пишущую машинку.

— А зачем тебе пишущая машинка потребовалась? — спросил игумен.

— За ангелами записывать не поспеваю… — сказал Борис.

— Какими это ангелами?!

— Теми, которые к нам, святым, прилетают!

— И что ж они говорят тебе, эти ангелы?

— Разное говорят! — вздохнул Борис. — Иногда просто беседуют, иногда погулять с ними зовут… Я иду по тропинке по скалам, а они рядом летают и поют так сладко, что, кажется, еще немного, и сам полетишь с ними! А сколько интересного рассказывают, что я и не знаю, когда записывать буду. Обязательно надобно машинку мне приобрести пишущую или компьютер…

— Э, нет! — сказал игумен. — С этим погодить придется…

— А зачем откладывать?!

— Ну, понимаешь, у нас на ферме повар ушел, вот я и хочу тебя поваром туда послать!