Уэллс Тауэр - Дверь в глазу

— А я тебя дома жду, — сказала она.

— А я не дома, — ответил он, не спуская глаз с телевизора.

— Да я уж вижу, — сказала девица. Она взяла соломинку для коктейля и стала выковыривать ею грязь из-под ногтей.

Нам принесли еду. Я порезал Мари чизбургер на маленькие кусочки. Она брала их по очереди и сначала облизывала, а потом отправляла в рот. Раньше я никогда не видел, чтобы кто-нибудь так ел. На десерт я заказал ей клинышек пирога. Она выковыряла оттуда две вишенки, а остальное отдала мне. Я разделался с пирогом в три приема. Было уже поздно, а до дома оставалось еще часа два скучного, изматывающего пути.

Барри никак не мог справиться со своей порцией. Он медленно возил сандвич в луже горчицы, потом откусывал от него и, прежде чем проглотить, жевал добрых десять минут. Он подслушал анекдот, который рассказывал маляр за три табурета от нас, и громко расхохотался на заключительной фразе. Он завороженно следил за тем, как бармен положил на край стойки пустую бутылку и ударил по горлышку ребром ладони, так что бутылка описала высокую дугу и плюхнулась в урну. После этого фокуса захлопали все, кроме молодой пары на отшибе.

Коротышке тоже принесли ужин. Девица попробовала откусить от его сандвича, и он толкнул тарелку ей.

— Обожрись, — сказал он.

— Какая муха тебя укусила, Луис?

— Никакая. Раз в жизни думал поесть, чтоб мне никто не совал лапы в тарелку, так нет, нате.

Мимо прошла официантка, и парень окликнул ее:

— Привет, Дженни. Твои сиськи сегодня прямо смеются.

— Зато внутри они плачут, — бросила она через плечо.

Высокая девица покосилась на официантку, потом снова на парня.

— Пошли к Чероки, — сказала она. — Дон с Лизой играют в карты.

— Ну и вали, — сказал он. — Заодно спроси у этого козла, когда он отдаст компрессорный шланг.

Он шлепнул на стойку банкноту и вышел со своим пивом. Девица закатила глаза, будто желая показать, что ей все равно, однако не успела дверь захлопнуться, как она встала и пошла следом.

Когда мы возвращались к машине, они еще были там, на стоянке. К этому времени дела у них заметно продвинулись. Она приперла своего малютку к синему пикапу, тыча пальцем ему в лицо, мотая волосами. Под их громкую ругань я подхватил Мари на руки и быстро понес дальше.

Пристегнув Мари, я подвинул переднее кресло вперед, чтобы Барри было удобнее, но он застыл ко мне спиной, не сводя взгляда с конфликтующей пары.

— Барри, вы едете или как?

Он не тронулся с места. Зрелище становилось все занимательнее. Барри смотрел, как парень пытается обойти свою массивную подругу и влезть в пикап, но та продолжает орать и загораживать дорогу. Тогда он толкнул ее в грудь, и она с размаху села на зад.

— Господи боже, — сказал Барри. — Нам с вами надо что-нибудь сделать.

— Что нам надо сделать, так это слинять отсюда и дать молодым людям решить свои проблемы с глазу на глаз.

Барри скорчил недовольную мину.

— Знаете, Эд, мне вас просто жалко. Честное слово.

Девица просидела на земле недолго. Через секунду она вскочила и замахнулась на коротыша длиннющей белой ручищей. Он дотянулся до ее щеки и врезал по ней. Раздался четкий хлопок, как от бейсбольного мяча, пойманного в рукавицу.

— Боже, — сказал Барри.

Он поскакал к ним на своем костыле. Я сел в машину и завел мотор, думая отвлечь его, но не тут-то было.

Примерно на расстоянии плевка от пары Барри остановился. Голубой свет фонаря обливал его ярким конусом. Увидев Барри, они перестали драться. Барри заговорил размеренным мендосинским говором, и сначала его калифорнийская магия, похоже, подействовала. Слушая лекцию, молодые супруги съежились и ушли в себя, как девятиклассники, которых выволокли сцепившимися из-под скамейки в раздевалке. Их робости хватило минуты на полторы, а потом парень рявкнул на Барри и замахнулся кулаком. Он метил в адамово яблоко, но не попал: Барри отскочил назад, прикрываясь растопыренной пятерней, в испуге за лицо.

Но он не ушел. Теперь у парня в руке была бутылка, и Барри поднял руки ладонями вперед — наверное, в голове у него прокручивался кинофильм, где он играл роль просветленного миротворца. В общем-то, мне даже хотелось, чтобы этот слабоумный гольфист наколол Барри на его собственный костыль, как балерину из музыкальной шкатулки. Однако я понимал, что, если Барри побьют, мне придется долго и упорно объясняться с Джейн, которая наверняка свалит всю вину на меня.

Я поднял Мари с переднего сиденья и пересадил на заднее. Потом быстро подъехал к ним, опустил окно и окликнул Барри по имени.