Нацуо Кирино - Нежные щечки

— Не могу.

— Мне так не нравится. Обними крепче. Я тебя хочу. Хочу хотя бы раз, прежде чем ты умрешь, заняться с тобой сексом.

— Ничего не выйдет.

— Прекрати. Поэтому ты и умираешь.

Уцуми прикоснулся тонкими пальцами к ее груди. Касуми зажала его руку в своей и стала ласкать себя. В ней закипало возбуждение, которого она больше не могла сдерживать. Уцуми тяжело и часто дышал. Сознание ее будто раскололось пополам, одна Касуми била тревогу — выдержит ли сердце, другая испытывала жгучее желание его мучить.

— Поласкай меня!

Она терпеливо ждала, пока он ласкал ее тело, потом поднесла свои груди к его губам. Он впился ими в ее соски. Из-за жара во рту у него было горячо. Слюны не было, и оттого соски у нее пощипывало, как от ожогов.

— Тяжело? — прошептала Касуми, прижимая к себе его ставшую какой-то маленькой голову.

Уцуми оторвался от ее груди и медленно произнес:

— Не беспокойся.

Однако движения его были вялыми, сердце билось сильно. Она жалела Уцуми, но ничего не могла с собой поделать. Переполнявшим ее жизненным силам требовался выход. Не в состоянии больше терпеть, она схватила его руку и поднесла к промежности. Стоило Уцуми пошевелить пальцами, как она, сама того не ожидая, внезапно кончила. Касуми прижалась мокрым от пота лбом к его костлявой груди. Все еще тяжело дыша, извинилась:

— Прости.

— Кончила? — засмеялся Уцуми.

— Кончила. Правда, прости меня. Тебе и так тяжело.

Касуми поднялась, обтерла полотенцем его тело, дала лекарство и, помассировав спину, заснула. На душе по-прежнему было тоскливо.

— Мне бы хотелось подняться на холм, на кладбище животных, — через несколько дней после этого события сказал Уцуми; видимо, Касуми когда-то упомянула о нем в своих рассказах.

Был холодный пасмурный день, слегка порошило. На холме ветер, должно быть, дул еще сильнее. Касуми постаралась отговорить Уцуми от этой затеи.

— Давай поедем, когда будет потеплее. С чего это тебе взбрело в голову?

— Потому что потом я поехать уже не смогу, — упрямо настаивал Уцуми.

Касуми ничего не осталось, как обратиться за помощью к Комуре. Договорились, что он отвезет их наверх на своей «альто». Теплой одежды у Уцуми не было — все вещи остались в Саппоро. Комура был некрупным мужчиной, и Уцуми, от которого уже почти ничего не осталось, его вещи оказались в самый раз. Он переоделся в брюки и свитер, они сели в легковушку и поехали на вершину холма, куда при других обстоятельствах и пешком-то подняться было раз плюнуть. По пути Уцуми попросил остановить машину у школьного двора.

— Здесь остановите. Я хочу выйти.

Отмахнувшись от попыток Касуми удержать его, он вышел из машины. При его росте ужасная худоба резко бросалась в глаза, и Касуми всерьез беспокоилась, что сильные порывы ветра могут сбить его с ног. Уцуми больше десяти минут простоял на ветру, уставившись в сторону моря. Внизу, у подножия холма, тянулась широкая трасса, на противоположной стороне — белый круглосуточный магазин на фоне пепельно-серого морского пейзажа.

— Не замерз? — спросила Касуми.

Уцуми ничего не ответил. Комура сидел в машине и со скучающим видом позевывал.

— На что смотришь?

— На то место, где жила Касуми.

Он продолжал разглядывать море, будто пытаясь навсегда запечатлеть его в своей памяти. Наконец повернулся и посмотрел вверх, на кладбище. Из белой узкой трубы, торчащей среди засохших деревьев, шел дым. Дым уносило ветром в сторону, но запах долетал и до них.

— Что скажешь?

— Никчемное место, — бросил Уцуми.

— Я же тебе говорила.

— Когда я умру, уезжай отсюда скорей.

Неужели он пришел сюда, чтобы убедиться в этом? Касуми заглянула ему в глаза. Уцуми смотрел куда-то вдаль. Выражение глаз такое, будто он уже где-то далеко. Он скоро умрет. Предчувствие говорило ей, что это произойдет через несколько дней, у нее перехватило дыхание. Уцуми удовлетворился посещением только школьного двора, и они вернулись домой, так и не доехав до кладбища животных. Вечером у Уцуми начался жар, видимо, сказалось время, проведенное на ветру.

— Все потому, что там было холодно, — говорила Касуми, прикладывая ему под мышки пакеты со льдом — так, для очистки совести.

Уцуми положил ей на колено руку и попросил:

— Я хочу с Исиямой повидаться. Сможешь его найти?

— С Исиямой? Зачем?

— Хочу встретиться.

А она-то была уверена, что Исияма показался ему неприятным типом. Касуми раскопала на дне сумки бумажку с номером мобильного и позвонила. Исияма подошел сразу: