Нацуо Кирино - Нежные щечки

— В любом случае, пожалуйста, прекрати! Не позорься передо мной и детьми!

— Эй, сказал же, что ты ошибаешься! Так что это ты прекрати!

— Я и Касуми-сан это скажу.

— Не смей. Она ведь жена Мориваки-сан.

— Именно поэтому я и собираюсь сказать. Именно поэтому! А тебе самому-то не стыдно?

Под глазами у Норико залегли мешки, она выглядела ужасно постаревшей.

— Если ты так уверена в своей правоте, давай говори.

— Хорошо. — И Норико, негодуя, вышла из комнаты.

Несмотря на свои слова, он понимал, что если Норико поднимет шум, будут проблемы. Исияма поспешил следом. Войдя в гостиную, встретился взглядом с Касуми, сидящей на диване. На ней были футболка и джинсы, ни грамма косметики. Женщина как она есть, подумал Исияма. Всегда такая естественная, удивительная женщина, пленившая его, мужчину. Та самая Касуми, которую Норико поносила на чем свет стоит: «Да у нее же никаких достоинств нет, так — пустышка!» — была для него несравнимо более важным существом, чем жена. От нахлынувшей нежности у него даже закружилась голова. От Касуми сегодня исходила какая-то небывалая энергия. Она ответила ему страстным взглядом. Будто окутанная их энергией, Норико агрессивнее, чем обычно, нападала на него с придирками. Исияма, сам того не желая, огрызался в ответ. Митихиро, который больше всего на свете не любил конфликтов, ушел. Исияма вздохнул с облегчением. Касуми время от времени бросала на него тревожные взгляды. Поймав на себе ее трепещущий взгляд, Исияма без колебаний сделал выбор в пользу Касуми. Норико бесстрастно переводила взгляд с одного на другого, пытаясь найти подтверждение своему подозрению. Раз все зашло так далеко, то уже ничего с этим не поделаешь. Исияма твердо решил расстаться с Норико и заполучить Касуми. Он вышел в сад и подал Касуми знак: встречаемся в два часа в гардеробной.

Той ночью, сжимая в объятиях Касуми, Исияма услышал чьи-то крадущиеся шаги. Почудилось ли это ему, проверять он не стал. Если за дверью была Норико, то ему вдруг захотелось, чтобы она услышала их возбужденные, счастливые голоса. Исияма терзал тело Касуми. Пусть Норико услышит ее тяжелое дыхание, пусть услышит ее громкие стоны. «Эй, Норико, слышишь?» — кричал в глубине души Исияма. Он чувствовал себя садистом. Даже если бы в этой темноте за дверью стоял Митихиро, он был готов крикнуть то же самое и ему. «Слышишь, Норико? Слышишь, Мориваки? Вот как сильно я жажду Касуми. И она так же страстно жаждет меня». Желание обладать этим единственным человеком было настолько неистовым, что он сам не понимал, как такое возможно. Как две стороны одной медали, желание поглумиться над Норико и Митихиро было неотделимо от яростной страсти к Касуми.

Это вовсе не означило, что Исияма ненавидел Норико. Он по-своему любил ее. Любил как близкого еще со студенческих времен друга. Они были товарищами. Но на этой даче он ненавидел ее как препятствие, стоящее между ним и Касуми. Что за странное, извращенное чувство! В то мгновение, когда ему захотелось, чтобы их услышали Норико и Митихиро, он, несомненно, пересек черту. После этого чувство собственного достоинства можно было отбросить.

На рассвете, когда они расстались, Исияма, прежде чем вернуться в свою комнату, тихонько заглянул в детскую. Его былое возбуждение — раньше он и не предполагал, что способен на такое, — поостыло. На смену пришло беспокойство. Норико крепко спала, легонько посапывая. Исияма подумал, что за дверью гардеробной стояла его собственная иллюзия. Его страстное желание заполучить Касуми и отвязаться от Норико. Иллюзия, порожденная его возбуждением от этой мысли.

Ему никогда было не забыть страха, который он испытал, услышав, что исчезла Юка. Ему все казалось, что это его иллюзия, стоящая за дверью гардеробной, забрала девочку. Он отдавал себе отчет в том, насколько эта идея была нелепой, но отвязаться от нее не мог. Вернувшись к реальности, Исияма тут же бросился на поиски. Юка наверняка попала в беду: преступление или несчастный случай. А вдруг ее еще не поздно спасти? Он рыскал по лесу, воображая, как догоняет и обнимает сзади Юку, бредущую в одиночестве по лесной тропинке. Но было уже поздно. Кто-то уже увел Юку.

Юка была прелестным ребенком. В ней не было ничего от Митихиро, она как две капли воды походила на Касуми. Она напоминала о прошлом Касуми, о том времени, о котором сама Касуми ни за что не хотела рассказывать. Каждый раз, когда Исияма приходил в гости к Митихиро, он, прищурившись, любил наблюдать за девочкой: интересно, у Касуми были такие же манеры, такие же движения, когда она была ребенком; интересно, она тогда так же говорила или нет? Иногда он даже думал, что любит Юку больше, чем собственных детей, Рюхэя и Рурико. Короткая стрижка, черные блестящие волосы. Белая полупрозрачная кожа, изящная фигурка, при этом одета как мальчишка — футболка и джинсы. Ему и это нравилось — так любила одеваться Касуми. Юка тоже любила Исияму: завидев его, она как щенок бросалась к нему, тыкаясь в него носом. «Дядечка Исияма! От тебя так хорошо пахнет!» Как-то Исияма, заметив, что и у Касуми есть такая манера, поймал себя на странной мысли, что в Юке он чувствует женщину.